§ 5.2. Выселение части народов Северного Кавказа и ликвидация их национально-государственных образований в период Великой Отечественной войны
Великая Отечественная война оказалась, пожалуй, главным вызовом для советского государства, важнейшей проверкой его устойчивости и жизнеспособности. Радикальным ответом на экстремальную ситуацию военного времени стали этнические депортации и последовавшие за ними новые решительные административно-территориальные преобразования на Северном Кавказе.
Непосредственно обусловленные событиями военных лет, они в то же время были тесно связаны с предшествующим этапом истории региона. Поэтому их целесообразно рассматривать в контексте развития всей советской национальной политики и практики национально-государственного строительства.Необходимо отметить, что переселения народов как метод решения тех или иных задач применялись достаточно давно в разных государствах, начиная с глубокой древности. В СССР первые этнические депортации осуществлялись в предвоенный период в отношении поляков на западе страны, корейцев на Дальнем Востоке, затем курдов и иранцев в приграничной полосе в Закавказье. С началом Великой Отечественной войны поиск внутренних «врагов» активно продолжался, в том числе и на Северном Кавказе. В сентябре - октябре 1941 г. были выселены немцы, а в апреле 1942 г. - греки с Черноморского побережья Кавказа. Однако данные депортационные кампании, меняя этнический состав населения региона, не затрагивали его административного устройства. Изменения в указанной сфере произошли уже в 1943-1944 гг., после освобождения Северного Кавказа от нацистской оккупации.
В советской историографии считалось, что во второй половине 1930-х гг. на всей территории страны сложились основы социалистического общественного строя, сформировался единый советский народ как новая социальная общность. В настоящее время степень инкорпорирования северокавказских этносов в советское общество в значительной степени пересматривается. Исследователи отмечают, что: «Народы Кавказского региона втягиваются в историческую орбиту советского государственного социализма, обладая различными внутренними
социальными кондициями.
Тип социальной структуры, характер внутренней социальной организации серьезно влияют на формы адаптации этих народностей к новым советским экспериментам и потрясениям. Отсутствие или слабость просоветской элиты внутри некоторых из этнических групп создает ситуацию постоянного кризиса в отношениях между властью и этими группами, а эксцессы коллективизации и борьбы с религией лишь усугубляют зреющий конфликт»[755].В высокой протестной активности населения Северного Кавказа тесно сплетались воедино социально-экономические и этнополитические факторы. В конце 1920-х - начале 1930-х гг. здесь произошел целый ряд вооруженных выступлений, для подавления которых использовались не только войска ОГПУ - НКВД СССР, но и регулярные части Красной армии, применялись артиллерия и авиация. Особенно массовый характер эти выступления носили в Чечено-Ингушетии, хотя и в других автономиях Северного Кавказа на протяжении практически всего периода 1920-1930-х гг. оставалось неспокойно. Всего за двадцать лет с 1921 г. по 1941 г. на территории Чечни и Ингушетии произошло 12 крупных вооруженных выступлений, в каждом из которых участвовало от 500 до 5 тыс. чел.[756]
С началом Великой Отечественной войны на Северном Кавказе массовый характер приобрело дезертирство и уклонение от воинской службы в рядах Красной армии. Следует отметить, что только перед самой войной, в 1940-1941 гг. проводился массовый призыв в РККА представителей горских народов Северного Кавказа. До этого они в большинстве своем в армии не служили и военной подготовки не проходили, что неминуемо ослабляло их воинские качества. Далеко не все военнообязанные владели русским языком и осознавали цели войны. В ходе первой мобилизации с 29 августа по 2 сентября 1941 г. в Чечено-Ингушской АССР из подлежавших призыву 8 тыс. чел. дезертировали в пути следования к месту отправки 450 чел., уклонились от призыва 269 чел. В октябре 1941 г. во время очередного призыва граждан из 4 733 призывников уклонились от явки на призывные пункты 362 чел.
В марте 1942 г. из 14 577 чел. было призвано только 4 395. Общая численность дезертиров и уклонившихся от призыва в республике составила 13,5 тыс. чел. Поэтому в апреле 1942 г. приказом наркома обороны СССР был вообще отменен призыв в армию чеченцев и ингушей. В 1943 г. партийные организации Чечено-Ингушской АССР попытались его возобновить. Наркомат обороны по их ходатайству разрешил призвать из республики 3 тыс. добровольцев, но из них вскоре дезертировали 1870 чел.[757]В связи с приближением фронта в регионе значительно активизировалась деятельность антисоветских повстанческих и бандитских элементов, особенно
в труднодоступных горных и предгорных районах. В Кабардино-Балкарской АССР в 1941 г. основными местами распространения бандитизма стали Эльбрусский, Чегемский и Зольский районы. В связи с этим в республике были взяты на учет 500 чел., из них в Эльбрусском районе - 52 чел., в Лескенском - 47 чел.[758].
28 января 1942 г. в Орджоникидзе нелегально состоялось учредительное собрание Особой партии кавказских братьев (ОПКБ), избравшее ее исполком и оргбюро во главе с Х. Исраиловым (Терлоевым). Цели данной организации включали «полную дезорганизацию» советского тыла «во имя поражения России в войне с Германией», создание «свободной братской федеративной республики государств - братских народов Кавказа по мандату Германской империи», выселение русских и евреев. ОПКБ начала подготовку массового вооруженного восстания в горах, на ее сторону перешел ряд партийных и советских работников, включая и сотрудников правоохранительных органов. В августе 1942 г. крупное восстание охватило Шатоевский и Итум-Калинский районы Чечено-Ингушской АССР[759].
Германское командование стремилось использовать в своих интересах подъем антисоветского движения на Северном Кавказе. В момент ожесточенных боев под Моздоком и Малгобеком на территорию Чечено-Ингушской АССР были заброшены четыре группы немецких диверсантов во главе с офицером абвера, аварцем по национальности, эмигрировавшим в 1921 г., О.
Губе (Саиднуровым). Задачи диверсантов заключались в формировании банд из местных жителей, взрыве мостов и дезорганизации снабжения в тылу частей РККА. Сохранялась напряженность и в других северокавказских автономиях и краях[760].Войскам и органам НКВД - НКГБ не хватало сил, чтобы удерживать ситуацию под контролем. Для борьбы с бандитизмом пришлось привлечь армейские части, снятые с фронта в самый сложный момент немецкого наступления на Кавказе, в частности, 242-ю мотострелковую и 347-ю стрелковую дивизии, 28-ю стрелковую бригаду, Орджоникидзевскую дивизию НКВД, курсантов военных училищ. Задачи по борьбе с бандитизмом периодически ставились действовавшим на Северном Кавказе 58-й, 44-й и 28-й советским армиям.
В ноябре 1942 г. обострилась обстановка на фронте 37-й армии Северной группы войск Закавказского фронта, оборонявшей территорию Кабардино-Балкарской АССР. Действия бандитских формирований мешали отступлению и снабжению советских войск. Особую активность проявляли бандитские группы в Черекском районе. Несколько банд объединилось здесь в крупную организацию под руководством бывшего пропагандиста Черекского райкома ВКП(б) Я.Д. Жангузарова, на фронте перешедшего на сторону противника и получившего звание офицера вермахта по окончании немецкой спецшколы. 21-23 ноября 1942 г. до 200 бандитов
напали на селения Мухол и Сауты, заставив отступить находившиеся в них советские гарнизоны. Захватив Мухол, бандиты сожгли здание райисполкома, обыскали и ограбили дома советских активистов и коммунистов, ушедших на фронт и в партизанские отряды. 11-я стрелковая дивизия войск НКВД в боевых столкновениях с бандитами с 21 по 25 ноября 1942 г. потеряла 10 чел. убитыми и ранеными.
Для ликвидации бандгрупп был сформирован истребительный отряд из военнослужащих и партизан во главе с командиром роты 278-го стрелкового полка 11-й стрелковой дивизии войск НКВД капитаном Ф.Д. Накиным. В ночь на 26 ноября 1942 г. отряд подошел к селениям Средней Балкарии, где был обстрелян из захваченной бандитами зенитной пушки и стрелкового оружия. Отряд взял с боем селение Сауты, при этом погибло много женщин и детей. Капитан Ф.Д. Накин приказал сжечь все дома бандитов, а также те постройки, откуда велся огонь. Группа бойцов овладела находившимся выше в горах селением Глашево и продвинулась до селения Верхний Чегет, но под сильным огнем была вынуждена отступить. По приказу Ф.Д. Накина в Глашево было расстреляно более 60 чел. Всего с 27 ноября по 4 декабря 1942 г. сводный отряд НКВД в Черекском ущелье расстрелял около 700 мирных жителей, в том числе 155 детей в возрасте до 16 лет, сжег 519 домов с имуществом и хозяйственными постройками, уничтожил или угнал более 500 коров.
Командующий 37-й армии генерал-майор П.М. Козлов, узнав о массовой гибели мирного населения, приказал провести служебное расследование, признавшее ответственным за трагедию командира отряда. Однако никакого решения по данному вопросу не было принято, так как Ф.Д. Накин погиб 9 января 1943 г. Более того, после освобождения района от войск вермахта в 1943 г. по указанию партийного и советского руководства республики районные органы власти составили акты о том, что гибель людей в Черекском ущелье являлось злодеянием оккупантов и их пособников-бандитов. Были проведены массовые аресты, вследствие чего в горы ушли не только дезертиры, но и значительная часть остальных жителей. Данные действия руководства лишь усиливали негативное отношение части населения к советской власти[761].
Летом - осенью 1942 г. войскам вермахта удалось захватить Адыгейскую АО, Карачаевскую АО и Черкесскую АО, Кабардино-Балкарскую АССР, большую часть Северо-Осетинской АССР (Ирафский, Дигорский, Ардонский, Кировский, частично Орджоникидзевский и Гизельдонский районы) и незначительную - Чечено-Ингушской АССР (Малгобек). Срок оккупации отдельных районов составлял от 2 до 6 месяцев. Вся полнота власти в оккупированных областях Северного Кавказа принадлежала немецким военным комендатурам, опиравшимся на войска вермахта и местные полицейские формирования. Немецким комендантам подчинялась местная гражданская администрация, игравшая вспомогательную
роль - городские и районные управы во главе с бургомистрами или городскими головами и сельские старосты.
Основными направлениями нацистской пропаганды на оккупированной территории Северного Кавказа стали критика сталинского режима, апология действий руководителей Германии, призыв к сотрудничеству и агитация в поддержку мероприятий «нового порядка». Значительное место отводилось «поощрению национальных стремлений» отдельных народов. В «Воззвании к гражданскому населению Кавказа» утверждалось: «Германская армия и ее союзники пришли к вам не как поработители, а как освободители всех кавказских народов от ненавистного вам большевистского ярма»[762].
Оккупационная пресса акцентировала внимание на непокорности Кавказа Москве, неоднократно обращалась к драматическим событиям Кавказской войны: движению Шамиля, колонизаторской политике царизма, переселению черкесов за рубеж. В приказах военного командования неоднократно говорилось о необходимости распустить колхозы, уважать честь горской женщины, право собственности, развивать национальные ремесла и кавказские языки. Оккупанты объявили о свободе вероисповедания на Северном Кавказе, разрешили открывать церкви. Особое внимание уделялось поддержке ислама, во многих городах и аулах появились мечети. Стремясь внести раскол в межнациональные отношения на Кавказе, нацистские идеологи пытались доказать общность происхождения того или иного народа с немцами, в частности, обосновывали родство осетин и германцев. В то же время оккупанты демонстрировали свое особое расположение к казачеству, подчеркивали его превосходство перед горцами, обещали восстановить сословные привилегии казаков и создать особое «казачье государство».
Наряду с пропагандой на оккупированных территориях Северного Кавказа широко использовался террор. За период оккупации в Адыгейской АО захватчики и их пособники уничтожили свыше 4 тыс. чел.[763], в Карачаевской АО - 6 тыс. чел.[764], в Черкесской АО - более 3 тыс. чел.[765], в Кабардино-Балкарской АССР - более 2 тыс. мирных граждан[766]. В Северо-Осетинской АССР в концлагере на берегу реки Дур-Дур в Дигорском районе оккупанты уничтожили 2 тыс. чел. Кроме того, было расстреляно 128 мирных жителей, 1323 чел. погибло от воздушных налетов и артиллерийских обстрелов, 781 чел. ранен[767].
По инициативе местных партийных организаций еще до оккупации на территории Северного Кавказа создавались партизанские отряды и подпольные группы. Значительную роль в их организационном становлении сыграли органы НКВД - НКГБ и армейское командование РККА. В Адыгейской АО в период оккупации действовали 8 партизанских отрядов общей численностью до 700 чел. Согласно данным В.М. Глухова, русские составляли в них 522 чел. (74,6 %), адыгейцы - 148 чел. (21,1 %), украинцы - 25 чел. (3,6 %)[768]. Эти цифры соответствуют национальному составу населения области до войны. Однако в итоговом отчете о боевой и разведывательной деятельности Краснодарского штаба партизанского движения, содержащем сведения о национальном составе отрядов Кубани в целом, приводится другая цифра - 46 адыгейцев[769]. В Карачаевской АО были сформированы 8, в Черкесской АО - 5 отрядов общей численностью в 700 чел.[770]В Кабардино-Балкарской АССР в июле - августе 1942 г. было организовано 8 отрядов с численностью в 996 чел. На территории Северо-Осетинской АССР за время оккупации действовало 10 партизанских отрядов с 614 чел. В ЧеченоИнгушской АССР в сентябре-октябре 1942 г. насчитывалось 28 партизанских отрядов численностью в 1081 чел. Чеченцы составляли в них 292 чел. (26,8 %), ингуши - 107 чел. (9,8 %), представители других национальностей (преимущественно русские) - 688 чел. (63,4 %)[771]. В Дагестане к ноябрю 1942 г. на случай вторжения войск вермахта было организовано 10 партизанских отрядов общей численностью в 513 чел.[772] Но территория Дагестанской АССР не была оккупирована, и созданным в республике отрядам не пришлось участвовать в боевых действиях.
Партизаны и подпольщики других национальных автономий Северного Кавказа внесли свой вклад в дело Победы, уничтожив тысячи военнослужащих вермахта и полицейских, сотни единиц боевой техники, разрушив десятки мостов и дорог, нанеся другой урон врагу. Уже во время продвижения войск вермахта на Кавказ партизанские отряды нередко использовались для прикрытия отступления частей РККА. Значительно хуже вооруженные и обученные, чем противостоявшие им войска вермахта, партизаны несли в оборонительных боях неоправданные потери. Формально отнеслись к организации борьбы в тылу противника и отдельные местные партийные руководители. В итоговом отчете Южного штаба партизанского движения отмечалось: «В Чечено-Ингушетии партизанские
отряды существовали только на бумаге, в Северной Осетии прикрывались формированием так называемой партизанской бригады и бездействовали»[773].
Негативную роль сыграли недостатки в подготовке и комплектовании отрядов, утрата ими продовольственных баз, отсутствие связи и в ряде случаев поддержки со стороны населения. В результате часть отрядов вскоре распалась и была уничтожена противником. Уже к концу августа прекратили свое существование 11 партизанских отрядов Карачаевской АО и Черкесской АО, а к началу декабря 1942 г. на данной территории не осталось ни одного боеспособного отря- да[774]. Фактически распались 5 отрядов Кабардино-Балкарской АССР (часть партизан Черекского и Чегемского отрядов ушла с оружием в банду), 2 отряда перешли в советский тыл, значительная часть Нальчикского отряда сдалась противнику. Продолжал боевые действия только объединенный Кабардино-Балкарский партизанский отряд, состоявший в большинстве своем из коммунистов и находившийся в распоряжении командования 37-й армии[775].
Часть населения Северного Кавказа, как и в других оккупированных регионах СССР, пошла на сотрудничество с противником. В Карачае в период оккупации был создан Карачаевский национальный комитет (далее - КНК) во главе с К. Байрамуковым. В Нальчике - правительство во главе с князем С. Т. Шадовым, работавшим в 1920-е гг. следователем областной прокуратуры, а перед оккупацией республики - адвокатом. В него вошли дворяне Д.З. Тавкешев и Б.М. Шаков (до оккупации - начальник планового отдела «Заготзерно»), К.С. Бештоков (участник Баксанского восстания, дезертировавший из РККА, перешедший на сторону противника и окончивший разведшколу в Берлине), А.Х. Пшуков (осужден в 1937 г. за контрреволюционную деятельность)[776]. В ходе освобождения территории Северного Кавказа все они ушли вместе с отступавшим противником.
Переход на сторону противника был во многом вызван недовольством осуществлявшейся в СССР национальной и антирелигиозной политикой, коллективизацией и массовыми политическими репрессиями. Свою роль среди мотивов коллаборационизма играли желание сохранить жизнь, избежать преследований со стороны оккупантов или добиться привилегий. Следует также учитывать растерянность и страх, охватившие часть населения в результате неожиданной оккупации региона. Поэтому на службе у противника оказались представители различных социальных и профессиональных слоев, в том числе и коммунисты.
Так, дезертировали из партизанского отряда и добровольцами вступили в немецкую армию члены ВКП (б) уполномоченный уголовного розыска А.А. Хакунов
и районный прокурор Шовгеновского района Адыгейской АО А.Я. Хуштоков[777]. В Кабардино-Балкарской АССР 72 коммуниста ушли добровольно с немцами, включая 14 секретарей первичных партийных организаций и 12 председателей сельсоветов. Среди них - уполномоченный Урванского районного отдела НКВД Хупсарганов, уполномоченный Наркомата заготовок Зольского района Вороков, начальник Чегемского районного земельного отдела Жантуев[778]. В СевероОсетинской АССР 22 коммуниста ушли добровольно с немцами[779]. В Алагирском районе заведующий городским коммунальным хозяйством Кайтуков отказался идти в партизаны, служил в полиции[780].
В октябре 1941 г. по инициативе руководителя абвера адмирала В. Канариса был создан батальон специального назначения «Бергман» (Горец) под командованием Т. Оберлендера, в котором служили и уроженцы Северного Кавказа. В начале осени 1942 г. батальон прибыл на Северный Кавказ, где пополнился добровольцами из военнопленных и местных жителей. Подразделения «Горца» забрасывали в советский тыл разведывательно-диверсионные группы для сбора сведений, разрушения коммуникаций и организации паники, вели радиопередачи с призывом переходить к немцам, проводили антипартизан- ские операции.
В 1942 г. в Польше началось формирование военных частей на национальной основе из советских военнопленных и жителей оккупированных областей, предназначенных непосредственно для боевых действий на фронте против Красной армии - восточных легионов. Первоначально представители народов Северного Кавказа входили в состав Кавказско-магометанского и Грузинского легионов, а в августе 1942 г. был создан Северокавказский легион. К созданию данных частей активно привлекались представители эмиграции. Еще в 1941 г. в Берлине было создано «кавказское правительство» во главе с грузином М. Кедия. Северный Кавказ в нем представляли внук имама Шамиля С. Шамиль и бывший министр иностранных дел Горской республики Г. Баммат. В 1942 г. в Берлине был создан Северокавказский национальный комитет, который возглавил бывший руководитель Аварского округа А.-Н. Магомаев. В него вошли осетины А. Кантемиров и Б. Байтуган, адыгейский князь, активный участник Белого движения в годы Гражданской войны, генерал-майор Султан-Клыч Гирей, чеченец Д. Тукаев, ингуш Албагачиев, дагестанец Н. Муратханов и другие эмигранты. Комитет издавал журнал «Северный Кавказ» и газету «Газават», которую редактировал А. Авторханов, партийный работник, репрессированный в 1937 г. и перешедший
к немцам в 1942 г.[781]. Адыгейский полковник К.К. Улагай возглавил Мусульманский комитет по освобождению Кавказа.
Всего в годы Великой Отечественной войны на стороне Германии воевало 28 тыс. представителей народов Северного Кавказа[782]. Большинство из них составили советские военнопленные, а главной причиной этого являлось их тяжелое положение в немецких лагерях. По сведениям немецкого командования, к началу апреля 1942 г. от голода и тифа погибло 47 % всех советских военнопленных в Германии. Для успешного развития коллаборационизма непосредственно на Северном Кавказе отсутствовала позитивная программа, а идеи строительства «нового порядка без большевиков» на независимой национальной основе отвергались германским руководством. Поэтому попытки создания прочной социальной опоры режиму не имели перспектив, а поражения вермахта на фронте заставляли задуматься даже активных противников советской власти о целесообразности дальнейшего сотрудничества с оккупантами[783].
В январе 1943 г. большая часть территории Северного Кавказа была освобождена от войск вермахта. Однако вплоть до середины осени регион оставался прифронтовой территорией, подвергался налетом авиации люфтваффе, вражеским бомбардировкам. Восстановление советской власти происходило непросто не только вследствие значительных материальных разрушений, но и социальнопсихологических, а также юридических последствий оккупации. Началось расследование поведения тех жителей, которые находились на захваченной территории и обвинялись в сотрудничестве с противником, в том числе и коммунистов, многие из которых не успели эвакуироваться вследствие неожиданно быстрой оккупации. Секретарь Майкопского горкома ВКП(б) Ф.В. Клочко признался в том, что некоторые коммунисты упрекали его: «Зачем вы нас здесь бросили». Действительно, «ведь никто не знал, что 9 августа город будет сдан». Из 900 членов и кандидатов городской парторганизации на оккупированной территории осталось 228 чел.[784]
Только в Шовгеновском районе Адыгейской АО из 185 членов и кандидатов партии на оккупированной территории осталось 97 чел., 49 впоследствии исключили «за активную работу на оккупантов, измену Родине и предательство»[785]. В Карачаевской АО на оккупированной территории осталось 93,5 % членов Усть- Джегутинской, 69,6 % Малокарачаевской, 95 % Учкуланской, 86,2 % Зеленчукской,
69,8 % Микояновской районных партийных организаций[786]. Всего 565 чел., из них после освобождения 97 чел. были исключены, на 49 чел. наложено взыскание[787]. В Урванском и Лескенском районах Кабардино-Балкарской АССР на оккупированной территории осталось до 90 % коммунистов вместе с секретарями райкомов ВКП(б). Из 2209 коммунистов Кабардино-Балкарии, остававшихся на оккупированной территории, 1005 чел. были исключены из партии[788]. В Ирафском районе Северо-Осетинской АССР на захваченной противником территории находилось свыше 50 % членов партийной организации, а всего в республике в оккупации осталось 485 коммунистов, 19 чел. из них сдали свои партийные документы оккупантам, 318 чел. уничтожили или утратили их[789].
Значительно осложнял обстановку новый подъем бандитизма, особенно в горных и лесных районах. В Учкуланском районе Карачаевской АО по инициативе КНК в январе-феврале 1943 г. вспыхнуло восстание, для подавления которого пришлось проводить войсковые операции. Документы НКВД сообщали: «Первая войсковая операция по ликвидации восстания, начатая 10 февраля 1943 г., была проведена неудачно. В конце февраля 1943 г. была проведена вторая войсковая операция под руководством генерал-полковника госбезопасности И. Серова. Восстание было ликвидировано, часть повстанцев уничтожена, но большое количество их скрылось в горах, организовав там бандгруппы, продолжив вооруженную борьбу»[790].
Практически по всей предгорной и лесной полосе бандиты совершали террористические и диверсионные акты, убивали руководящих работников, партийных и советских активистов, грабили государственное и колхозное имущество, прежде всего продукты и скот, распространяли слухи о скором возвращении противника. Отдельные руководители колхозов по ночам были вынуждены «скрываться из домов в леса или по соседям». Колхозники отказывались работать на полях, заявляя: «Нам жизнь дороже»[791].
Нарастанию бандитизма способствовали дезертирство и уклонение от воинской службы в рядах действующей армии. Директор Кавказского государственного заповедника Н.Е. Лаврентьев докладывал, что в условиях немецкой оккупации часть жителей из окрестных станиц оказалась на службе в полиции, другие ушли в лес и горы, организовав партизанские отряды. После отступления немцев они поменялись местами: часть полицейских ушла в леса и горы «и организовалась в бандитские шайки, а их односельчане - бывшие партизаны, в составе
истребительных частей продолжали с ними вооруженную борьбу, причем иногда родные братья состояли во враждебных лагерях»[792]. В целом в 1943 г. на Северном Кавказе количество дезертиров составило 20 249 чел., уклонившихся от призыва - 9 838 чел., а всего за годы войны в регионе насчитывалось 49 362 дезертира и 13 389 чел., уклонившихся от службы в РККА[793].
В первом полугодии 1943 г. только на Кубани было выявлено 106 бандитских групп с общим количеством участников свыше 1 тыс. чел., 38 банд удалось ликвидировать полностью, 19 - частично, при этом 312 чел. были убиты и арестованы. В Адыгейской АО было выявлено более 20 группировок численностью около 300 чел., имевших винтовки, автоматы, а некоторые даже пулеметы[794]. Для руководства борьбой с бандитизмом в Майкопе была создана оперативная группа, в районы с наиболее сложной обстановкой откомандировывали оперативный состав управлений НКВД и НКГБ, увеличили штаты районных отделений НКВД и НКГБ, усилили гарнизоны для охраны железной дороги Белореченская - Туапсе. В районах, где действовали банды, проводилось сселение мелких хуторов в крупные населенные пункты, аресту подвергались семьи главарей банд и их активных членов, за пределы края выселяли семьи «изменников Родины», приговоренных к высшей мере наказания.
В июле 1943 г. в Краснодарском крае было ликвидировано полностью 9 банд (52 чел.), частично - 29 банд (112 чел.), 24 бандита-одиночки и 43 пособника. При этом 107 чел. сдались добровольно, 92 были арестованы, 32 - убиты. Кроме того, в ходе мероприятий по борьбе с бандитизмом удалось арестовать 787 дезертиров и 511 чел., уклонявшихся от призыва в армию. На учете оставались 77 банд с общим численностью до 820 чел.[795] В августе совместными действиями органов и войск НКВД, а также войск по охране тыла Северо-Кавказского фронта были полностью ликвидировано 50 банд численностью в 335 чел., 287 участников других банд, 117 бандитов-одиночек, 129 пособников, задержаны 278 скрывавшихся в лесах дезертиров. При проведении операций 49 чел. убили, 400 чел. арестовали, остальные сдались добровольно[796].
В Ставропольском крае в 1943 г. было ликвидировано 134 бандитские группы с общим количеством участников в 1 515 чел., в том числе в Карачаевской
АО - 65 групп с 843 участниками[797]. Однако в горных районах ситуация оставалась напряженной. 15 апреля 1943 г. НКВД СССР и Прокуратура СССР издали совместную директиву № 52-6927, по которой предполагалось выселить 477 семей бандглаварей (573 чел.) из Карачаевской АО. Но так как «67 бандглаварей обратились с повинной в советские органы власти», численность семей, подлежавших депортации, была сокращена до 110 (472 чел.). Для активизации борьбы с бандитизмом 12 июня 1943 г. был организованы оперативные группы по районам из сотрудников НКВД, заменены начальники ряда районных отделов НКВД и НКГБ, увеличены штаты оперативных сотрудников, усилены войсковые гарнизоны[798].
В середине августа в Чечено-Ингушской АССР действовали 54 бандгруппы общей численностью в 359 чел., в розыске находилось 2 045 дезертиров (в первом полугодии было разыскано всего 202 чел.). В докладе заместителя начальника отдела по борьбе с бандитизмом НКВД СССР Руденко рост бандитизма объяснялся такими причинами, как «недостаточное проведение партийно-массовой и разъяснительной работы среди населения, особенно в высокогорных районах, где много аулов и селений расположены далеко от райцентров, отсутствие агентуры, отсутствие работы с легализованными бандгруппами. допускаемые перегибы в проведении чекистско-войсковых операций, выражающиеся в массовых арестах и убийствах лиц, ранее не состоявших на оперативном учете и не имеющих компрометирующего материала». Так, с января по июнь 1943 г. были убиты 213 чел., из них на оперативном учете состояло только 22 чел.[799]
При этом в докладной записке наркома внутренних дел Чечено-Ингушской АССР С. И. Албогачиева от 20 августа сообщались другие цифры. Отмечая, что приводимые им данные являются далеко не полными, он указал 42 бандгруппы с общим количеством участников в 284 чел., в том числе 24 активно действовавших (168 чел.) и 18 (116 чел.) не проявивших себя[800]. Это свидетельствовало об отсутствии согласованности в действиях представителей центрального аппарата НКВД и местных руководителей, стремившихся создать более благоприятную картину событий.
В целом, ситуация в регионе рассматривалась советской властью как хронически нестабильная, требовавшая самых кардинальных решений, которыми и стала депортация ряда северокавказских народов на восток страны. Данный вопрос Политбюро ЦК ВКП(б) обсуждало уже в феврале 1943 г. и не пришло к единому мнению лишь по вопросу о сроках выселения[801].
Первыми после освобождения Северного Кавказа принудительному выселению подверглись карачаевцы. К этому времени Карачаевская АО включала
6 районов и город областного подчинения - Микоян-Шахар. По переписи 1939 г. население области составляло 150,3 тыс. чел., в то числе 70,3 тыс. чел. или 46,8 % - карачаевцы.
Еще 9 октября 1943 г. руководство Казахской ССР, ссылаясь на ранее полученные указания Государственного комитета обороны СССР, предписало руководителям ряда областей республики готовиться к приему переселенцев с Северного Кавказа[802]. Через три дня, 12 октября 1943 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР № 115-13 о выселении карачаевского народа в Казахскую и Киргизскую ССР. Причины выселения объяснялись тем, что «в период оккупации немецко-фашистскими захватчиками Карачаевской автономной области многие карачаевцы вели себя предательски, вступали в организованные немцами отряды для борьбы с советской властью, предавали немцам честных советских граждан, сопровождали и показывали дорогу немецким войскам, наступающим через перевалы в Закавказье, а после изгнания оккупантов противодействуют проводимым советской властью мероприятиям, скрывают от органов власти бандитов и заброшенных немцами агентов, оказывая им активную помощь». В связи с этим Президиум Верховного Совета СССР постановил: «Всех карачаевцев, проживающих на территории области, переселить в другие районы СССР, а Карачаевскую автономную область ликвидировать». Перед Советом народных комиссаров СССР ставилась задача «наделить карачаевцев в новых местах поселения землей и оказать им необходимую государственную помощь по хозяйственному устройству»[803].
На карачаевцах отрабатывался сам механизм принудительного переселения, впоследствии применявшийся на других народах Северного Кавказа. 14 октября было принято секретное постановление СНК СССР № 1118-342сс, установившее порядок переселения жителей Северного Кавказа. Всем спец- переселенцам разрешалось взять с собой принадлежавшего им имущества не более 500 кг на семью. Все остальное: дома и сельскохозяйственные постройки, скот и птицу, зерно и другую продукцию сельского хозяйства они оставляли на месте. При этом скот, птица и зерно шли «на покрытие государственных обязательств, поставок 1943 г. и недоимок прошлых лет», остальное подлежало «возмещению натурой в новых местах расселения». Расселение 16 тыс. семейств планировалось «производить, как правило, целыми колхозами в пустующих помещениях существующих колхозов и совхозов» в ЮжноКазахстанской (6 тыс. семейств) и Джамбульской (5 тыс. семейств) областях Казахстанской ССР, Фрунзенской (5 тыс. семейств) области Киргизской ССР. Предполагалось, что спецпереселенцам будет предоставлена возможность построить в 1943-1944 гг. индивидуальные глинобитные дома из местных стройматериалов, а также приспособить имевшиеся пустовавшие и требовавшие
ремонта постройки для жилья. На расходы, связанные со спецпереселением, выделялось 20 млн руб.[804]
Всего с Северного Кавказа в Казахстан и Киргизию в октябре 1943 г. были выселены 69 267 карачаевцев. Впоследствии здесь были дополнительно выявлены и депортированы еще 329 чел., из других районов Кавказа - 90 карачаевцев. 2543 военнослужащих были демобилизованы из Красной армии и также отправились в принудительную ссылку.
Территория упраздненной Карачаевской АО была разделена на несколько частей. Учкуланский и часть Микояновского района с бывшим центром автономии - городом Микоян-Шахар - отошли к Грузинской ССР. Здесь они составили Клухорский район, а Микоян-Шахар был переименован в Клухори. Граница между РСФСР и Грузинской ССР была проведена с запада по прежней границе бывшего Микояновского района, далее на восток севернее Клухори, далее по реке Мара, исключая селение Нижняя Мара, с выходом на границу бывшего Учкуланского района, южнее селения Верхняя Мара, далее на юг по восточной границе бывшего Учкуланского района.
Усть-Джегутинский (в который вошла остальная часть Микояновского района), Мало-Карачаевский (переименованный в Кисловодский район) и Зеленчукский (в который включалась часть Преградненского района со станицей Преградной) вошли напрямую в Ставропольский край. Большая часть Преградненского района была передана в состав Мостовского района Краснодарского края. Границы района с юга, запада и востока остались прежними, а на севере прошли по линии от селения Куньша Краснодарского края через высоты 1194 и 1664, исключая селение Круглый, высоты 1274, 1225, с выходом на границу пастбищ Черкесской АО в районе высоты 1918[805].
Однако новые границы создавали чересполосицу, создававшую большие неудобства для руководства. Включенная в состав Зеленчукского района часть бывшего Преградненского района со станицей Преградной могла связываться с районным центром только через станицу Сторожевую Кировского района Черкесской АО. Поэтому Ставропольский крайисполком счел целесообразным включить данную территорию с населенными пунктами Круглый, Щелканка, Ново-Урупский, Пантелеймоновское, а также Архызские летние пастбища в Кировский район Черкесской АО. В результате административные границы Зеленчукского района оставались без изменений[806].
Решением Ставропольского крайисполкома 31 декабря 1943 г. населенные пункты Крым, Холодный Родник и Ильич, а также часть Ессентукской прирезки площадью до 11 тыс. га Усть-Джегутинского района были переданы Черкесскому району Черкесской АО. Остальная часть Ессентукской прирезки площадью до
3 тыс. га вошла в Суворовский район. Карачаевская МТС была переименована в Холодно-Родниковскую и передана в Черкесскую АО. В состав Кисловодского сельского района включены нагорные летние пастбища Усть-Джегутинского района, центром района утверждена станица Кисловодская[807]. Крайисполком полагал, что тем самым «ликвидируется чересполосица, приближается руководство колхозами и возможно рациональное использование свободных земель». Установление на местности межрайонных границ откладывалось до 1 августа 1944 г., «так как в горных условиях зимой производить землеустроительные работы затруднительно»[808].
Осенью и зимой 1943 - 1944 гг. органы НКВД начали подготовку операций по выселению других народов Северного Кавказа, в первую очередь самых многочисленных чеченцев и ингушей. В состав Чечено-Ингушской АССР входило 24 района с общей площадью 15,7 тыс. кв. км. По переписи 1939 г. ее население составляло 697,4 тыс. чел., в том числе 368,4 тыс. чеченцев, 83,8 тыс. ингушей[809].
В ноябре 1943 г. заместитель наркома внутренних дел СССР В.В. Чернышов провел расширенное совещание начальников управлений НКВД Алтайского, Красноярского краев, Омской и Новосибирской областей, на котором решались вопросы о количестве переселенцев и будущих районах их размещения. Для поддержания порядка в новых местах проживания утверждались 145 районных и 375 поселковых спецкомендатур с 1 358 сотрудниками. Незадолго перед выселением, 15 февраля 1944 г. начальник ГУЛАГа НКВД СССР В. Наседкин и нарком внутренних дел Казахской ССР Н.К. Богданов обратились к Л.П. Берии за помощью в укомплектовании спецкомендатур необходимыми кадрами и просили, «кроме использования сотрудников Казахского НКВД, командировать дополнительно 200 человек, так как предстоит большая работа по приему 408 500 человек в Казахской и 103 300 спецпоселенцев в Киргизской ССР»[810].
Возникает закономерный вопрос, насколько знали об этой подготовительной работе в самих автономиях. По мнению Н.Ф. Бугая: «Безусловно, да, во всяком случае руководящие партийные и советские работники были в курсе дел, да и не только работники ЧИ АССР». Так, нарком внутренних дел Дагестанской АССР Р Маркарян в докладе на имя Л.П. Берии от 5 января 1943 г. сообщал, что еще в декабре 1943 г. начальник Орджоникидзевской железной дороги на встрече с председателем Верховного совета Дагестанской АССР и сотрудниками обкома ВКП (б) уведомил их о «предстоящем выселении чеченцев и ингушей, отметив, что для этой цели прибывают 40 железнодорожных эшелонов и 6 000 автомашин»[811].
31 января 1944 г. ГКО СССР принял постановление № 5 073сс «О мероприятиях по размещению спецпереселенцев в пределах Казахской и Киргизской ССР». НКВД СССР поручалось направить в феврале-марте 1944 г. 400 тыс. спец- переселенцев в Казахскую ССР и до 90 тыс. спецпереселенцев - в Киргизскую ССР. СНК Казахской ССР и СНК Киргизской ССР обязывались «обеспечить прием, размещение и трудовое устройство прибывающих спецпереселенцев»[812]. Для организации работы по приему скота, сельскохозяйственной продукции и другого имущества от переселяемых с Северного Кавказа чеченцев и ингушей была создана специальная Комиссия СНК СССР во главе с заместителем Председателя СНК РСФСР А.В. Гриценко, прибывшая в Чечено-Ингушскую АССР 11 февраля.
Через десять дней последовал приказ НКВД СССР № 00 193 о переселении нового контингента. Операция получила название «Чечевица» и началась 23 февраля. Для ее проведения в Грозный 20 февраля прибыли лично нарком внутренних дел Л.П. Берия совместно с комиссарами государственной безопасности Б.З. Кобуловым и И.А. Серовым, другими высокопоставленными сотрудниками центрального аппарата НКВД. В начале операции «Чечевица» были депортированы 310 630 чеченцев и 81 100 ингушей, в основном, жителей равнинных и относительно доступных горных районов. Вместе с ними были выселены 80 аварцев, 27 кумыков, 6 осетин, 2 лакца, 1 лезгин, 14 кабардинцев, 4 азербайджанца, 4 еврея, 1 ногаец, 1 даргинец. Затем численность депортируемых возросла до запланированных 478 479 чел.[813]
За три дня до начала операции Комиссия СНК СССР подготовила проекты Указа Президиума Верховного Совета СССР о судьбе Чечено-Ингушской АССР и постановления СНК СССР о порядке заселения «освобожденных от местного населения районов и передаче скота в освобожденные от немецкой оккупации области»[814]. В их выработке участвовали руководители Грузинской ССР, СевероОсетинской АССР, Дагестанской АССР и Чечено-Ингушского обкома ВКП(б). При этом председатель СНК Грузинской ССР В.М. Бакрадзе и секретарь ЧеченоИнгушского обкома ВКП(б) В.А. Иванов с предлагаемым проектом районирования согласились, а руководители Дагестана и Северной Осетии попросили увеличить передаваемую им территорию[815].
Однако Указ Президиума Верховного Совета СССР «О ликвидации ЧеченоИнгушской АССР и об административном устройстве ее территории» был принят уже после выселения вайнахов, 7 марта 1944 г. В отличие от карачаевцев, чеченцам и ингушам было предъявлено обвинение в тыловом и даже в довоенном бандитизме, так как в оккупации находилась незначительная часть автономии.
Выселение обосновывалось тем, «что в период Отечественной войны, особенно во время действий немецко-фашистских войск на Кавказе, многие чеченцы и ингуши изменили Родине, переходили на сторону фашистских оккупантов, вступали в отряды диверсантов и разведчиков, забрасываемых немцами в тылы Красной Армии, создавали по указке немцев вооруженные банды для борьбы против советской власти», а также с тем, «что многие чеченцы и ингуши на протяжении ряда лет участвовали в вооруженных выступлениях против советской власти и в течение продолжительного времени, будучи не заняты честным трудом, совершают бандитские налеты на колхозы соседних областей, грабят и убивают советских людей». В результате Президиум Верховного Совета СССР постановил: «Всех чеченцев и ингушей, проживающих на территории Чечено-Ингушской АССР, а также в прилегающих к ней районах, переселить в другие районы СССР, а Чечено-Ингушскую АССР ликвидировать». СНК СССР поручалось «наделить чеченцев и ингушей в новых местах поселения землей и оказать им необходимую государственную помощь по хозяйственному устройству»[816]. Обращает на себя внимание, что соответствующее законодательное оформление данного решения произошло лишь 25 июля 1946 г. с принятием Закона РСФСР «Об упразднении Чечено-Ингушской АССР и о преобразовании Крымской АССР в Крымскую область».
Территория упраздненной Чечено-Ингушской АССР была разделена на четыре части. Центральные районы образовали Грозненский округ в составе Ставропольского края. Первоначально Комиссия СНК СССР планировала включить в него 16 из 24 районов, в том числе 13 в прежних границах, а 3 - в уменьшенных, 238 из 412 колхозов и 45 из 81 тыс. дворов Чечено-Ингушской АССР. В том числе, 21 русский колхоз с 6 037 дворами и 17 760 чел. населения[817]. Однако в результате обсуждения территория округа уменьшилась и включила город Грозный, ставший его центром, и районы бывшей Чечено-Ингушской АССР: Атагинский, Ачхой-Мартановский, Грозненский, Надтеречный, Старо-Юртовский, Урус- Мартановский, Шалинский, Шатоевский - в прежних границах, Гудермесский - за исключением восточной части, Сунженский район - за исключением западной части, Галанчожский и Галашкинский - за исключением южной части, и северозападная часть Курчалоевского района[818].
Остальная территория, прежде всего, горные районы, отошла к соседним Северо-Осетинской АССР, Дагестанской АССР и Грузинской ССР. В состав Дагестанской АССР планировалось включить 4 района в прежних границах и еще один с уменьшенной в два раза территорией. Однако первый секретарь Дагестанского обкома ВКП(б) А.М. Алиев и председатель СНК Дагестанской АССР А.Д. Даниялов попросили дополнительно присоединить восточную часть
Гудермесского и Курчалоевского районов[819]. В итоге к Дагестанской АССР были присоединены Веденский, Ножай-Юртовский, Саясановский, Чеберлоевский - в прежних границах, Курчалоевский и Шароевский районы, за исключением северо-западной части и восточная часть Гудермесского района.
Граница между Грозненским округом и Дагестанской АССР с севера на юг прошла от излучины Терека западнее селения Азамат-Юрт, по его западной окраине на высоту 29,7, западнее железнодорожной станции Кади-Юрт на высоту 54,4 по восточной окраине селения Найберды до границы Курчалоевского района у северных скатов высоты 438,1 и далее на запад через высоты 333,5, 192,9, 164,9, 139,0, далее на юго-запад на высоту 143,3, западнее селения Курчалой в направлении высоты 193,4 до стыка границ Шалинского и Курчалоевского районов, далее на юг и юго-запад по границе Шалинского района до стыка границы с Атагинским районом, далее на юг по границе Атагинского и Шатоевского районов до стыка границ Шатоевского, Итум-Калинского и Чеберлоевского районов[820].
В состав Северо-Осетинской АССР Комиссия СНК СССР планировала включить непосредственно прилегавший к Орджоникидзе Пригородный район, за исключением его южной части, Назрановский и примерно 70 % Ачалукского районов. Первый секретарь Северо-Осетинского обкома ВКП (б) Н.П. Мазин и председатель СНК Северо-Осетинской АССР К.Д. Кулов просили дополнительно присоединить Пседахский, Малгобекский, полностью Ачалукский и часть Сунженского районов[821]. И в этом случае просьба республиканских руководителей была удовлетворена. В итоге в состав Северо-Осетинской АССР вошли город Малгобек, Ачалукский, Назрановский и Пседахский - полностью, Пригородный район, за исключением его южной части, западная часть Сунженского района. Граница между Грозненским округом и Северо-Осетинской АССР прошла с севера на юг по юго-западной границе Надтеречного района до высоты 522,9 с выходом на высоту 489,5, далее на юг через высоты 273,3, 808,1, восточнее селения Карабулакского с выходом на границу Назрановского района восточнее селения Яндырка, далее на юг по восточным границам Назрановского и Пригородного районов до пересечения с границей Грузинской ССР[822].
В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 марта 1944 г. в состав Северо-Осетинской АССР также был включен Моздок Ставропольского края. Граница между Северо-Осетинской АССР и Ставропольским краем прошла от Терека у северо-западного угла границы Надтеречного района на северо-запад через высоту 114,1 по западной окраине станицы Стодеревской, через отметку 139,1, хутор Туков и до юго-западной окраины хутора Старо-Хохлачев, далее на юго-запад до железнодорожного разъезда
Черноярского, 3 км на запад по линии железной дороги до пересечения с шоссе, далее на юг до Терека у западной окраины станицы Черноярской.
Чтобы обеспечить связь Моздокского района с остальной территорией Северо-Осетинской АССР в него также включили восточную часть Курпского района Кабардино-Балкарской АССР. По переписи 1939 г. основную часть его населения составляли кумыки (3 138 чел. или 31,5 %, проживали в селах Кизлярского сельсовета), кабардинцы (2 792 чел. или 28 %, села Нижний Малгобек и Нижний Курп) и русские (1 997 чел. или 20,1 %, села Раздольное и Сухотское). Осетины составляли всего 3 % населения (299 чел., проживали в селе Ново-Николаевском). Граница между Северо-Осетинской АССР и Кабардино-Балкарской АССР прошла от стыка в 1,5 км юго-восточнее высоты 459,2 на север по западной границе Пседахского района до горы Хушако, на северо-запад через западную окраину поселка Малгобек, далее по реке Курп до ее впадения в Терек у отметки 144,8, на запад по Тереку до юго-западной окраины станицы Черноярской.
В состав Грузинской ССР вошла высокогорная часть - северные склоны Кавказского хребта, располагавшиеся на территории 5 районов бывшей ЧеченоИнгушской АССР. Это Итум-Калинский район, западная часть Шароевского района, южная часть Галанчожского, Галашкинского и Пригородного районов. Кроме того, Грузинской ССР передавалась юго-восточная часть Гизельдонского района Северо-Осетинской АССР.
В связи с этим были внесены соответствующие изменения в государственную границу между РСФСР и Грузинской ССР: от границы западнее горы Гиморай- Хох и восточнее отметки 4776 на северо-восток по реке Генал-Дон западнее селения Нижняя Саниба, далее на северо-восток до высоты 2642,2, на восток по границе Пригородного района до Терека, далее по хребту горы Мат-Лай через высоты 3002,0, 2223,2, по хребтам гор Джар-Лам и Цорей-Лам южнее селения Кожвинч через высоты 2072,6, 2275,5, 2327, севернее селения Никарой, на восток по северной и восточной границе Итум-Калинского района до стыка ее с границей Шароевского района у высоты 2059,3, на восток по северной границе Шароевского района до реки Шаро-Аргун, на юго-запад по ее руслу до устья реки Харкаде-Ахк (Хуландой), далее на юг по рекам Харкаде-Акх (Хуландой) и Харгаб-Ахк с выходом на прежнюю государственную границу Грузинской ССР у высоты 4090,0[823].
Практически сразу же, 24 февраля 1944 г. председатель Комиссии СНК СССР А.В. Гриценко высказался за создание самостоятельной Грозненской области. Он считал нецелесообразным включение Грозненского округа в состав Ставропольского края и, обращаясь к Л.П. Берии, писал, что Ставропольский край «и без того велик, и со стороны крайисполкома и крайкома не будет должного внимания к такому важнейшему промышленному району, каким является Грозный. Вопросы заселения, освоения и развития сельского хозяйства бывшей Чечено-Ингушской АССР и дальнейшему развитию нефтяной промышленности
Грозненскому округу придется решать в правительстве через Ставропольские краевые организации, что является лишней инстанцией и будет осложнять проведение указанных мероприятий»[824].
В результате Грозненский округ просуществовал крайне недолго. 22 марта 1944 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР о создании Грозненской области[825]. Помимо Грозненского округа в нее из состава Ставропольского края были переданы Кизлярский округ, населенный преимущественно ногайцами, кумыками и терскими казаками, а также Наурский район, основу населения которого также составляли терские казаки. По своим размерам она значительно превосходила прежнюю Чечено-Ингушскую АССР. Горные районы, из которых были выселены чеченцы, составляли лишь около четверти территории Грозненской области, а большая часть ее пришлась на степи от Терека до Каспийского моря.
Весной 1944 г. пришла очередь родственных карачаевцам балкарцев. К этому моменту они проживали преимущественно в четырех горных районах КабардиноБалкарской АССР, образованных в 1935 г. вследствие разукрупнения Балкарского района: Чегемском, Черекском, Эльбрусском и Хуламо-Безенгиевском (см. таблицу 1). Численность балкарцев в них составляла 38 133 из их общей численности в 40 909 чел.[826]
5 марта 1944 г. было принято постановление ГКО СССР № 5 309 о выселении балкарцев. В Киргизскую ССР «навечно в места постоянного и обязательного поселения» направлялись 8 542 балкарских семьи общей численностью в 36 741 чел. В течение нескольких последующих лет были дополнительные выселены 340 балкарцев, прибывших по демобилизации из армии, из мест заключения и по репатриации: в 1944 г. - 50 чел., в 1945 г. - 104 чел., в 1946 г. - 135 чел., в 1947 г. - 45 чел., в 1948 г. - 6 чел. Всего - 37 081 чел.[827].
Как и в случае с чеченцами и ингушами, уже после депортации, «задним числом», 8 апреля 1944 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переселении балкарцев, проживавших в Кабардино-Балкарской АССР, и о переименовании Кабардино-Балкарской АССР в Кабардинскую АССР». Он содержал стандартное обоснование выселения: «В связи с тем, что в период оккупации немецко-фашистскими захватчиками территории Кабардино-Балкарской АССР многие балкарцы изменили Родине, вступали в организованные немцами вооруженные отряды и вели подрывную работу против частей Красной Армии, оказывали фашистским оккупантам помощь в качестве проводников на Кавказских перевалах, а после изгнания Красной Армией с Кавказа войск противника вступали
в организованные немцами банды для борьбы против советской власти». На основании вышеизложенного Президиум Верховного Совета СССР постановил: «Всех балкарцев, проживавших на территории Кабардино-Балкарской АССР, переселить в другие районы СССР». СНК СССР предлагалось «наделить балкарцев в новых поселениях землей и оказать им необходимую государственную помощь по хозяйственному устройству». В свою очередь: «Земли, освободившиеся после выселения балкарцев», предполагалось «заселить колхозниками из малоземельных колхозов Кабардинской АССР»[828].
Районы преимущественного проживания балкарцев
Таблица 1
Районы | Площадь (га) | Численность (чел.) | Районные центры | Сельсоветы |
Хуламо- Безенгийский | 112 063 | 9 923 | Бабугент | Безенгийский, Белореченский, Верхнехуламский, Кашхатау, Нижнехуламский, Хасанья, Шики |
Черекский | 102 150 | 7 499 | Мухол | Верхнебалкарский, Куспарты, Нижнебалкарский, Среднебалкарский, Шаурдатский |
Чегемский | 104 875 | 6 589 | Нижний Чегем | Актопракский, Булунгу, Верхнечегемский Нижнечегемский, Каменка, Яникойский |
Эльбрусский | 179 272 | 14 122 | Гунделен | Былымский, Верхнебаксанский, Гунделенский, Лашкутинский, Нижнебаксанский, Тырныаузский Челмасский, Эльбрусский |
В связи с выселением балкарцев Кабардино-Балкарскую АССР переименовали в Кабардинскую автономную советскую социалистическую республику.
Указ закрепил очередной территориальный передел. Юго-западная часть Эльбрусского и Нагорного районов была включена в состав Верхне-Сванетского района Грузинской ССР. В результате снова изменилась граница между РСФСР и Грузинской ССР. От перевала Бурун-Таш у северных склонов Эльбрус она прошла на восток по реке Малке до высоты 2877, далее на юго-восток по реке Ислам-Чай через высоту 3242 у перевала Кыртык-Ауш, на юго-восток по реке Кыртык, западнее поселка Верхний Баксан и на юг по реке Адыр-Су до перевала Местия[829].
Соответствующие решения принимали и местные органы власти. 15 апреля 1944 г. бюро Кабардинского обкома ВКП (б) постановило изменить административное районирование Кабардинской АССР в связи «с переселением балкарского населения в другие районы СССР и передачей части Курпского района в состав Северо-Осетинской АССР»[830]. Специальная комиссия в пятидневный срок разработала и представила на рассмотрение бюро обкома ВКП(б) свои соображения об установлении границ районов и переименовании населенных пунктов. Через 10 дней бюро Кабардинского обкома ВКП(б) утвердило новые границы Лескенского, Советского (бывшего Хуламо-Безенгиевского), Нальчикского, Чегемского, Эльбрусского и Нагорного районов[831]. Данные изменения закрепил Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «О перенесении районных центров Нагорного, Урванского и Чегемского районов, переименовании Хуламо- Безенгиевского района и о ликвидации Черекского района Кабардинской АССР» от 29 мая 1944 г.[832].
Общая численность переселенцев с Северного Кавказа с ноября 1943 по март 1944 гг. «на постоянное жительство» в Казахскую ССР и Киргизскую ССР составила 602 193 чел., в том числе 496 460 чеченцев и ингушей, 68 327 карачаевцев, 37 406 балкарцев[833]. Переселенцы разместились на огромной территории от Северного Казахстана до предгорий Памира. Приводимые данные об их численности в отдельных областях нередко противоречивы (см. таблицу 2).
Судя по документам органов НКВД, в большинстве случаев выселение и обустройство на новом месте репрессированных народов прошло спокойно: спецпе- реселенцев размещали в основном по колхозам, устраивали на работу. В справке заместителя наркома внутренних дел СССР комиссара государственной безопасности 2-го ранга В.В. Чернышева на имя наркома Л.П. Берии в декабре 1943 г. сообщалось, что по телеграфным донесениям Управлений НКВД Джамбульской и Южно-Казахстанской областей Казахской ССР и НКВД Киргизской ССР, «настроения спецпереселенцев-карачаевцев продолжают быть спокойными. Никаких
эксцессов как со стороны карачаевцев, так и со стороны местного населения за истекшее время не было»[834]. Подобным образом оценивалось проведение и других депортационных кампаний с Северного Кавказа. Особое внимание уделялось выселению вайнахских народов, об итогах которого Л.П. Берия докладывал лично И.В. Сталину как председателю ГКО СССР: «Операция прошла организованно и без серьезных случаев сопротивления и других инцидентов»[835][836].
Расселение карачаевцев, чеченцев, ингушей и балкарцев
в Казахской ССР и Киргизской ССР
Таблица 2
Республики и области | Численность районов | Народы | |||
карачаевцы | чеченцы и ингуши | балкарцы | всего | ||
Казахская ССР | 133 | 45 300 | 400 600 | 25 000 | 470 900 |
Джамбульская | 20 300 | 19 000 | 39 300 | ||
Южно-Казахстанская | 25 000 | 19 000 | 5 000 | 49 800 | |
Алма-Атинская | 14 | 29 400 | 34 000 | 63 400 | |
Кзыл-Ордынская | 8 | 25 000 | 25 000 | ||
Во сточно-Казахстанская | 4 | 33 500 | 33 500 | ||
Северо-Казахстанская | 15 | 38 200 | 2 500 | 40 700 | |
Актюбинская | 9 | 2 000 | 2 000 | ||
Кустанайская | 15 | 47 400 | 2 500 | 49 900 | |
Павлодарская | 12 | 40 700 | 2 500 | 43 200 | |
Акмолинская | 17 | 60 000 | 5 000 | 65 000 | |
Карагандинская | 9 | 36 000 | 36 000 | ||
Киргизская ССР | 24 | 22 900 | 88 300 | 15 000 | 126 200 |
Фрунзенская | 10 | 22 400 | 34 000 | 5 000 | 62 700 |
Ошская | 9 | 29 200 | 5 000 | 34 200 | |
Джалалабадская | 4 | 24 300 | 2 500 | 26 800 | |
Иссык-Кульская | 11 | 2 500 | 2 500 |
Однако и в пути, и в местах ссылки вынужденные переселенцы столкнулись с многочисленными трудностями. В июле 1944 г. Л.П. Берия сообщал И.В. Сталину,
В.М. Молотову и Г.М. Маленкову о том, что «бытовое устройство спецпоселен- цев в Казахстане и приобщение их к общественно-полезному труду находится в неудовлетворительном состоянии. Семьи спецпереселенцев, расселенные в колхозах, не принимались в члены сельхозартелей. Неудовлетворительно проходило наделение семей спецпересленцев приусадебными участками и огородами, а также обеспечение жильем. Спецпереселенцы, расселенные в совхозах и переданные на промышленные предприятия, слабо привлекались для работы на производстве, отмеченные заболевания сыпным тифом, недостатки в хозяйственном и бытовом устройстве, кражи, уголовные преступления». Для наведения порядка в Казахскую ССР был командирован в мае 1944 г. заместитель наркома внутренних дел Круглов с группой работников. Были созданы 429 спецкомендатур НКВД для наблюдения за режимом проживания спецпереселенцев, борьбы с побегами, «оперативно-чекистского обслуживания и содействия в быстрейшем хозяйственном устройстве спецпереселенческих семей»[837].
Многочисленные проблемы были связаны и с тем, что первоначально сам правовой статус представителей репрессированных народов был не определен, создавая основы для различных злоупотреблений в их отношении. Только в конце войны было принято соответствующее решение - постановление № 35 СНК СССР «О правовом положении спецпереселенцев» от 8 января 1945 г. В нем отмечалось, что спецпереселенцы пользуются всеми правами граждан СССР, за исключением ограничений, предусмотренных настоящим постановлением. Все трудоспособные спецпереселенцы обязывались заниматься общественно полезным трудом, местные советы депутатов трудящихся по согласованию с органами НКВД обеспечивали «трудовое устройство спецпереселенцев в сельском хозяйстве, в промышленных предприятиях, на стройках, в хозяйственно-кооперативных организациях и учреждениях». Ограничения выражались в том, что спецпереселенцы не имели права без разрешения коменданта спецкомендатуры НКВД отлучаться за пределы района расселения. Самовольная отлучка квалифицировалась как побег и влекла за собой уголовную ответственность. Главы семей или лица, их заменявшие, обязывались в трехдневный срок сообщать в спецкомендатуру НКВД обо всех изменениях в составе семьи (рождении ребенка, смерти члена семьи, побеге и т.д.). От спецпереселенцев требовалось строгое соблюдение установленного режима и общественного порядка в местах расселения, подчинение всем распоряжениям спецкомендатур НКВД. За нарушение режима и общественного порядка в местах расселения спецпереселенцы подвергались административному взысканию в виде штрафа до 100 руб. или ареста до 5 суток[838].
Одной из главных форм протеста представителей репрессированных народов против принудительной ссылки стали побеги домой, на историческую родину. В течение первых четырех лет на территории бывшей Карачаевской АО с 1944 по
1948 гг. управление внутренних дел по Ставропольскому краю выявило 424 карачаевца, уклонившихся от выселения, освобожденных из мест заключения, репатриированных и демобилизованных из армии. Все они были направлены в места поселения без привлечения к уголовной ответственности, поскольку ни один из них не являлся беглецом с места поселения. С 1944 г. по ноябрь 1948 г. поступило лишь 46 требований на розыск бежавших карачаевцев. Выявленные беглецы были возвращены на прежнее место[839]. В том же 1948 г. в розыске находилось всего 7 балкарцев, совершивших побег из мест поселений. Кроме того, в Хуламский овцесовхоз прибыло 6 балкарцев по демобилизации из армии и репатриации. Все они подлежали немедленному выселению, но использовались в оперативных целях отделом борьбы с бандитизмом МВД Кабардинской АССР[840].
Значительно больше оказалось бежавших с мест ссылки на родину чеченцев и ингушей. В 1944 - 1948 гг. органы внутренних дел Грозненской области легализовали и задержали 2 213 чеченцев и ингушей. 348 чел. из них было арестовано и привлечено к уголовной ответственности за бандитизм, 28 чел. - за побеги из мест поселений, остальных задержали и отправили под охраной к местам поселений. Как показала проверка, из 1843 задержанных 1818 чеченцев и ингушей уклонялись от переселения и в большинстве своем скрывались в горах. Остальные 25 чел., в том числе 8 несовершеннолетних, бежали из мест поселений и скрывались до их задержания в горах вместе с уклонявшимися от переселения. Из них 16 чел. органами внутренних дел в 1945-1946 гг. «были легализованы, обработаны для склонения к легализации и вывода с гор уклоняющихся от переселения и после завершения этой работы, вместе с задержанными по оперативным соображениям, были направлены к месту поселения чеченцев и ингушей».
26 ноября 1948 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны». В нем говорилось, что переселение в «отдаленные районы Советского Союза» чеченцев, карачаевцев, ингушей, балкарцев и других репрессированных народов «произведено навечно, без права возвращаться к их прежним местам жительства». За побег вводилось суровое наказание - 20 лет каторжных работ. Приказом министра внутренних дел СССР и генерального прокурора СССР от 2 декабря 1948 г. № 001 475/379сс определялось, что расследование дел всех бежавших с мест обязательного поселения следовало проводить органами МВД по месту задержания в 10-дневный срок и направлять на расследование в Особое совещание[841].
В целом, жизнь в принудительной ссылке, под надзором спецкомендатур НКВД, в совершенно других, чем на родине природно-климатических условиях,
стала тяжелым испытанием для депортированных народов. Отсутствие необходимых для жизни социально-бытовых условий, массовый голод, особенно в первое время, частые вспышки инфекционных заболеваний, тяжелый труд вызвали массовую смертность. Тем не менее, многие представители высланных народов Северного Кавказа в Казахстане и Киргизии научились выращивать новые для себя сельскохозяйственные культуры, добывали руду в шахтах, прокладывали дороги и каналы. Многие из них были представлены к правительственным наградам за успехи в труде.
В то же время серьезной проблемой для советского руководства стало заселение опустевших территорий упраздненных северокавказских автономий. В качестве переселенцев широко использовались жители соседних регионов. По постановлению СНК СССР от 9 марта 1944 г. в 11 районов бывшей ЧеченоИнгушской АССР, вошедших в состав Грозненской области, из Ставропольского края было переселено 6 800 семей, а из самой Грозненской области и города Грозного - 5 892 хозяйства колхозников. Всего до 15 мая в бывшие чеченские и ингушские села переместились 12 692 семейства, из которых были организованы 65 колхозов. До выселения в них проживали 32 110 хозяйств чеченцев и ингушей. В результате количество новых переселенцев составило менее 40 % от прежнего населения. Незаселенными оставались 22 села, и 20 сел были заселены частично.
Поэтому было предложено переселить в Грозненскую область колхозников из малоземельных районов Мордовской АССР, Тамбовской, Пензенской, Рязанской, Ульяновской, Саратовской, Горьковской, Ярославской и других областей РСФСР. Однако «напряженность трудовых ресурсов в колхозах центральных областей РСФСР вызвала возражения против переселения со стороны большинства председателей облисполкома и только пять областей. подтвердили свое согласие на переселение»[842]. В феврале - марте 1945 г. в Грозненскую область переселили 2000 хозяйств из Брянской, Вологодской, Ивановской, Калужской и Кировской областей[843].
Всего в районы, вошедшие в Грозненскую область, было переселено из РСФСР, Украинской ССР и Молдавской ССР 78 тыс. чел. На территорию районов, отошедших Дагестанской АССР после ликвидации Чечено-Ингушской АССР, переселились из высокогорных районов республики 46 тыс. чел., в том числе аварцы, даргинцы и представители других народов Дагестана. Бывшие чеченские (аккинские) села на территории Дагестана (упраздненный Ауховский район) заселялись лакцами и аварцами. В районы, включенные в состав Северо-Осетинской АССР, переселились 55 тыс. чел., в том числе 26 тыс. осетин из высокогорных населенных пунктов Юго-Осетинской АО Грузинской ССР и 15 тыс. осетин из самой Северо-Осетинской АССР. В Грузинской ССР в Клухорский район из горных
районов переселялись сваны, рачинцы и лечхумцы, в южные районы бывшей Чечено-Ингушетии - хевсуры и тушины. Но значительная часть территории, вошедшей в состав Грузинской ССР, так и осталась незаселенной[844].
Административно-территориальный передел на Северном Кавказе в 19431944 гг. стал новым этапом в развитии советской национально-государственной политики. Как и административные преобразования первых советских десятилетий, он отражал стремление власти перекраивать карту региона в соответствии с определенными целями и задачами. Таковыми в тот момент, в первую очередь, являлись стремление руководства страны стабилизировать ситуацию на Северном Кавказе и подавить протестные движения, наиболее опасными формами которых стали сотрудничество с противником, массовое дезертирство и уклонение от службы в действующей Красной армии, бандитизм в советском тылу, приобретший особо угрожающий характер в условиях прифронтовой территории. Ответственность за данные негативные явления возлагалась на целые народы, несмотря на то, что многие их представители служили в рядах действующей армии, сражались в партизанских отрядах, работали в тылу. На фронте воевали свыше 10 тыс. балкарцев, 15,6 тыс. карачаевцев, 17,3 тыс. чеченцев и ингушей[845]. Многие из них погибли, защищая Родину. Немало выходцев с Северного Кавказа были удостоены правительственных наград, другие не получили их из-за своей принадлежности к репрессированным народам.
Однако в ссылку должны были отправиться все - и те, кто сотрудничал с оккупантами и оказывал помощь бандитам, и те, чьи родственники воевали на фронте. В марте 1949 г. среди спецпоселенцев, выселенных с Северного Кавказа, насчитывалось 8 894 бывших военнослужащих РККА (в том числе 710 офицеров). Среди них - 4 248 (238 офицеров) чеченцев, 946 (129) ингушей, 2 543 (238) карачаевцев, 1 045 (99) балкарцев[846].
Тем не менее, советское руководство не отказалась от самих принципов и форм национально-государственного устройства СССР. Отдельные национальные республики и области даже существенно выиграли в ходе административных преобразований 1943-1944 гг., вследствие как ликвидации ряда субъектов, так и передачи им территорий, населенных русскими (терскими казаками), ногайцами, кумыками и другими народами, не имевшими собственных национальногосударственных образований. В первую очередь, это Грузинская ССР и особенно Северо-Осетинская АССР, территория которой увеличилась почти в 1,5 раза. Дагестанская АССР лишилась Кизлярского округа, получив взамен высокогорные районы Чечни. Расширилась и территория Черкесской АО. Наказание одних
и поощрение других народов и их национально-государственных образований, считавшихся более лояльными, не меняло самих принципов советской политической системы. Новым административно-территориальным проектом стала Грозненская область, создание которой было призвано обеспечить не только социально-политическую стабильность, но и эффективность в решении экономических задач, прежде всего, добычи и производства нефти.
Новые границы порой кроились и перекраивались достаточно произвольно, не учитывали этнического состава населения, неминуемо порождая территориальные споры, а впоследствии и конфликты. 16 апреля 1944 г. исполком Ставропольского краевого совета депутатов трудящихся возбудил ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР об уточнении границ Ставропольского края с Грузинской ССР, проходившей в северо-западной части Клухорского района. Исполком предложил, в целях сохранения существовавшего землепользования колхоза им. Шмидта Усть-Джегутинского района Ставропольского края установить границу по его межам, проходившим по живому урочищу реки Дудар-Дон[847]. Председатель СНК РСФСР А.Н. Косыгин свое согласие дал, но СНК Грузинской ССР посчитал нецелесообразным изменение границы, аргументируя это тем, что территория Клухорского района «представляет из себя высокогорную местность, с крайне ограниченным количеством пахотно-удобных земель». В случае установления границы по проекту Ставропольского крайисполкома, Ставропольский край получал до 700 га сенокосов Клухорского района, что «лишило бы колхозы Клухорского района жизненно необходимы пахотных земель». По мнению руководства Грузинской ССР, «ставропольский крайисполком имеет все возможности наделить нужными землями колхоз им. Шмидта Усть-Джегутинского района, ибо, как известно, в Ставропольском крае имеется огромное количество неиспользуемых земель»[848]. В итоге ходатайство Ставропольского крайисполкома осталось не удовлетворено.
При установлении границы между Грозненской областью и СевероОсетинской АССР в распоряжении их представителей вообще не было «ни графического проекта, ни такой карты, которая позволила бы определить положение вновь устанавливаемой границы в натуре по приведенным в тексте указа пунктам (высотам)». Более того, «ни одной из сторон не было известно, какая именно карта, какого года издания и масштаба была положена в основу описания границ». Поэтому «попытки определить местонахождения необходимых высот путем вычислений по имеющимся картам не дали никаких результатов, так как таких высот или совсем не находилось, или они располагались на территории, не затрагиваемой описательной частью Указа». Лишь позже, по договоренности представителей Грозненской области и Северо-Осетинской АССР граница была установлена в пределах Сунженского района[849].
Опустевшие территории заселялись новыми жителями, однако их количество, особенно в первые годы, значительно уступало численности прежнего населения, что вело к определенному спаду в ряде отраслей народно-хозяйственного комплекса, особенно связанных с традиционными для данного региона занятиями. В то же время приток переселенцев впоследствии заложил основы для новых конфликтов. По словам современного исследователя: «Институционально определенная и идеологически обоснованная дискриминация углубляла отчуждение между народами: для одних советское государство действует как враждебная сила, для других это же государство выступает как орудие справедливого возмездия»1.
Новые административные преобразования сопровождались соответствующими изменениями в топонимике региона. Так, в связи с выселением балкарцев были переименованы их населенные пункты: селение Кашхатау - в Советское, селение Хасанья - в поселок Пригородный, селение Яникой - в Ново-Каменку, Гунделен - в Комсомольское, Лашкута - в Заречное, Былым - в поселок Угольный. Бабугентский клепочный завод - в Черекский клепочный завод, соответственно поселок при заводе получил наименование Черекского2. Указы Президиума Верховного Совета РСФСР от 29 апреля и 22 мая утвердили предложения СевероОсетинского обкома партии о замене чеченской и ингушской топонимики в районах, вошедших в состав Северо-Осетинской АССР (см. таблицу 3)3.
Таблица 3 Переименование населенных пунктов упраздненной
Чечено-Ингушской АССР, вошедших в состав Северо-Осетинской АССР
Прежнее название | Новое название | |
район | Пригородный | Пригородный |
селение | Галгай | Нижне-Камбилеевское |
селение | Новый Джерах | Верхне-Камбилеевско е |
селение | Шолхи | Карца |
селение | Яндиево | Дачное |
селение | Гадаборшево | Куртат |
селение | Ангушт | Тарское |
селение | Барбадом | Лесное |
селение | Таузень-Юрт | Комгарон |
селения | Нижне-Шолджи, Нижние Шолхи | Пограничное |
селение | Базоркино | Чермен |
селение | Цараев | Нижне-Донгарон |
хутор | Годзиев | Верхне-Донгарон |
1 Цуциев А. Атлас этнополитической истории Кавказа.
2 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 44. Д. 395. Л. 156.
3 ГАРФ. Ф. Р-7523. Оп. 15. Д. 115. Л. 70, 114.
Продолжение таблицы 3
хутор | Льянов | Детский |
селение | Длинная Долина | Терк |
район | Пседахский | Аланский |
селение | Кескем (1-й) | Советское |
селение | Кескем (2-й) | Хурыкау |
селение | Сагопш | Ногцард |
район | Ачалукский | Нартовский |
селение | Верхне-Ачалуки | Верхне-Ацалык |
селение | Средне-Ачалуки | Средне-Ацалык |
селение | Нижне-Ачалуки | Нижне-Ацалык |
селение | Даллаково | Даллакау |
район | Назрановский | Коста-Хетагуровский |
селение | Назрань | Коста-Хетагурово |
селение | Барсуки | Хорджин |
селение | Гамурзиево | Рухс |
селение | Альтиево | Баркаджин |
селение | Сурхахи | Мамисон |
селение | Экажево | Ново-Ардонское |
селение | Насыр-Корт | Ново-Дигорское |
селение | Али-Юрт | Нарон |
селение | Плиево | Ахсар |
селение | Гази-Юрт | Заречное |
селение | Яндырка | Райдзаст |
Все это отражало стремление власти закрепить произошедшие изменения в административной карте Северного Кавказа в исторической памяти его населения.
Еще по теме § 5.2. Выселение части народов Северного Кавказа и ликвидация их национально-государственных образований в период Великой Отечественной войны:
- Хлынина, Т.П., Кринко, Е.Ф., Урушадзе, А.Т.. Российский Северный Кавказ: исторический опыт управления и формирования границ региона. - Ростов н/Д: Изд-во ЮНЦ РАН,2012. - 272 с., 2012
- Львов А.В.. История отечественной государственной службы: учебное пособие. - М.: МГПУ,2018. - 208 с., 2018
- Современная российская государственность. Проблемы государства и права переходного периода; учеб, пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / И В, Дойников, НД. Эриашвили. — 2-е изд., перераб. и дол, — М.:,2015. - 144 с., 2015
- 1. Общая характеристика особенной части административного права
- Теория государства и права: основы науки / С.И. Митина; НовГУ им. Ярослава Мудрого. – Великий Новгород, 2010, 2010
- Глава III. Применение национального законодательства при признании и приведении в исполнение отмененных арбитражных решений
- Зин Н. В., Чирикин В. А., Шаханов В. В., Жамбровский В. М.. История отечественного государства и права. Часть I: учебное пособие. - Владимир : Владимирский филиал РАНХиГС,2018. - 218 с., 2018
- §1.3 Профессиональная и личностная компетентность субъекта труда в исследованиях отечественных и зарубежных авторов
- 1. Правовые основы системы образования
- 2. Органы, осуществляющие управление в сфере образования
- Механизмы образования OA в кристаллах.
- Учет образования трещин
- Тема 18. Правовые основы управления образованием
- БОЧИНИН АНАТОЛИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ. Тема терроризма на страницах качественной прессы США (на примере газет «Вашингтон пост», «Вашингтон Таймс» и «Нью-Йорк таймс» в период с 2010 по 2014 гг.). Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Москва - 2015, 2015
- Глава I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ЭМПИРИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ВКЛЮЧЕНИЯ ЛИЧНОСТНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ ОБУЧЕНИЯ В СОСТАВЕ СОДЕРЖАНИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
- 2. Виды функций органов исполнительной власти: функции разработки государственной политики и правового регулирования, функции государственного контроля и надзора, функции по предоставлению публичных услуг
- Митюков М.А., Барнашов А.М.. Исследования по государствоведению и международному праву в Томском государственном университете (от возрождения юридического факультета до начала конституционных преобразований в стране. 1948-1993 гг.: опыт библиографического обзора) : учеб. пособие. - Томск: Издательский Дом Томского государственного университета,2020. - 146 с., 2020
- Организационно-правовые основы становления и развития органов дознания в России (к 300-летию образования полиции России): монография. — СПб.: Изд-во СПб ун-та МВД России,2018. — 180 с., 2018