Глава 3 СУХОЙ ЗАКОН в РОССИИ

Как сообщает писатель Бажанов Евгений Александро­вич, 7 декабря 1907 года Михаил Дмитриевич Челышов (1) зачитал в Государственной Думе заявление, подписанное 66 ее членами, и после дебатов Дума постановила избрать Комиссию о мерах борьбы с пьянством.

Рассказ о титанической деятельности человека, до­бившегося введения сухого закона в России, требует боль­шой книги. Здесь же приведем лишь некоторые из выска­зываний М. Д. Челышова: «Я глубоко уверен, какие бы законы мы ни писали, какие бы реформы ни ввели, но если каждый из нас у себя дома в нашей будничной жизни не будем трезвыми, от этого не будет лучше, то эти законы, которые мы написали, в нынешних музеях, построенных из камня и железа, века пролежат. И монаршие милости не помогут, если народ пьян» (2).

«В настоящее время имущий класс платит мало - за него платит крестьянство: оно продает последнюю лошадь, корову со двора гонит, и все для вина, все за вино. Нам, лю­дям имущим, надо поделиться, отдать часть; если мы усту­пим наши материальные средства, то это поведет к наше­му же благу. Всякий может сказать: завтра я буду жив, семья моя не будет обесчещена и дом мой не будет сожжен».

Для своих проповедей М. Д. Челышов использовал любую трибуну: народные дома и аристократические

салоны, партийные съезды и думскую трибуну. Выдаю­щийся русский публицист М. Меньшиков так описал по­явление М. Д. Челышова в Думе: «...среди высоко поли­тических речей различных лидеров вдруг раздался голос совсем из другой оперы. На трибуне стоял высокого роста брюнет, промышленник из крестьян, в русской поддев­ке, без крахмального белья, но с крупным бриллиантом в перстне.

Провокации алкогольной мафии против М. Д. Че- лышова следовали одна за другой. 18 марта 1908 года в банях Челышова, где посетителям не только не подавали (а могли бы наживать на этом большие деньги), но и за­прещали приносить с собой спиртное обслуживающему персоналу, полиция обнаружила компанию с женщинами, распивающими вино и пиво, доставленное якобы прислу­гой бани. Полиция знала, в какой номер идти, а в столице уже был набран номер специального журнала «Хулиган», посвященный М. Д. Челышову... Пока разбирались, а тяж­ба длилась ровно два года, газеты печатали фельетоны и карикатуры.

Но была и поддержка у Челышова. Тысячи и тыся­чи писем со всей России шли в правительство и в Сама­ру. Поддерживали люди разных сословий и национально­стей: товарищ председателя Совета министров немец барон А. Ф. Мендорф (1869 -1964), приват-доцент А. С. Шоломович и деятель культуры И. Тейтель, инженер Е. А. Зубчанинов (1864-1935) и писатель Л. Н. Толстой, епископ Евлогий (Ва­силий Семенович Георгиевский) (1868-1946), депутат Госу­дарственной Думы Т. О. Волков (1879 - не раньше 1916 г.), прибалтийские ксендзы и татарские муллы. В почте борца за трезвость встречались и такие телеграммы: «По случаю вашей инициативы, имеющей целью возрождение русского народа, мы посылаем наши искренние поздравления. Вен­герский союз народного здравия. Будапешт». Шли письма из Швеции и Норвегии, Италии и Франции, Германии и США. Имя Челышова стало нарицательным: противников алкоголя называли «вторыми Челышовыми».

И очередная провокация рассеялась свидетельскими показаниями и рядом документов. Один из них предоста­

вил Исаак Тейтель: ему предлагали деньги за то, чтобы он подобным образом опорочил М. Д. Челышова. Он отказал­ся, но документ сохранил. Другой документ - факсимиле счета (отчет об экстренных расходах Вакано и подкупе им провокаторов) опубликовали газеты, что вынудило Вакано признать содеянное и выступить с обвинениями, якобы документ у него похитили. «Биржевые ведомости» отрицали незаконность получения документа. Но это уже были детали. Акции Вакано поползли вниз. Суд полно­стью оправдал М. Д. Челышова.

На этой очистительной волне, как сообщает писатель Е. А. Бажанов, М. Д. Челышова избирают председателем городской Думы города Самары. Он вводит в самарский лексикон слово «гласность», создает народный контроль, открывает прессе все двери, начинает мощную атаку на управско-трактирно-пивную партию.

В ответ - жесточайшая критика, которую можно резю­мировать одной фразой: «Уходи, дай украсть!»

Тогда Михаил Дмитриевич, как сообщает писатель Е. А. Бажанов, всем представителям местной и столичной печати выдал открытые листы, которые давали им право свободного входа во все городские учреждения и предпри­ятия, позволяли просматривать буквально все документы. Фактически всем журналистам были предоставлены права членов управы. Затем в 1910 году М. Д. Челышов учредил институт контролеров с широкими полномочиями: самар­ский миллионер, по сути, впервые в нашей стране учре­дил народный контроль. Результаты сказались незамедли­тельно. Городской водопровод сразу дал на 11 500 рублей больше, чем в бесконтрольном году. Электрические сети на 8 000 рублей больше и т. д. Раскрылась масса хищений и злоупотреблений.

В 1912 году, когда М. Д. Челышов находился в Петер­бурге, его противники осмелели и большинством голосов

упразднили контролеров самарского городского управле­ния. Разразился очередной скандал. По приезде Михаил Дмитриевич заявил городской Думе: «...гласность, как и контроль, существовали в управе около двух лет. Теперь же, когда Дума уничтожила контроль и когда гласности устра­иваются препятствия, я считаю невозможным для себя и убыточным для города руководить городским хозяйством без контроля и в темноте, как оно велось в прежнее время. Вследствие этого я слагаю с себя звание городского голо­вы». Окончив речь, городской голова снял с себя официаль­ную цепь и вышел из зала.

В 1908 году царь Николай II принимал у себя группу депутатов III Государственной Думы. Когда произнесли тост за здоровье царя, все, особенно газетчики, стали смотреть на М. Д. Челышова. Он поднял бокал и... поставил его обратно. В зале был шок. Пришлось самарцу дать пояснения: «Его Императорское Величество знает, что я всем сердцем желаю здоровья Его Императорскому Величеству, но даже во имя его здоровья не буду портить свое здоровье». М. Д. Челышов умер в 1915 году. Но дело свое он успел сделать (5).

Памятная юбилейная медаль Международной академии трезвости «100 лет сухому закону России» (2014 г.)

Л. Грановский, опираясь на отчеты управления не­окладных сборов и казенной продажи питей, писал об алкогольной монополии как об очень выгодном предпри­ятии, «доходы» от которого постоянно росли. В 1903 году валовой «доход» казны составил 541 миллион рублей, а чистая «прибыль» равнялась 387 миллионам рублей; в 1913 году - соответственно 893 и 675 миллионам рублей. При этом Грановский подчеркивал, что на борьбу с пьян­ством правительство отпускало лишь около 0,4% от чи­стой прибыли, приносимой монополией (6). В то же время всегда нужно помнить, что деньги во время алкогольной монополии государством были взяты из народа вместе с их человеческими жизнями. Тысячи и тысячи человече­ских жизней уходили в мир иной по причине потребления именно алкоголя.

Владимир Рогоза в журнале «Школа жизни» сообща­ет, что в бюджет Российской империи 1914 года был за­ложен доход от винной монополии в 1 миллиард рублей. Деньги по тем временам солидные, но получались они за счет человеческих жизней - с 1911 по 1913 год потребле­ние водки выросло на 17%. 1913 год в истории Российской империи был признан одним из самых пьяных. В прессе и Государственной Думе бюджет открыто называли «пья­ным», а власть обвиняли в целенаправленном спаивании народа. Проблема потребления алкоголя стояла очень остро. Финансовые потери от преступлений, травматизма и прогулов, связанных с пьянством, были значительными. Но главное - пьянство начинало угрожать здоровью нации и существованию российской цивилизации (7).

В это же время Российский Император Николай II с учетом проигранной военной кампании 1905 года с Япо­нией и с целью укрепления внутренней стабильнсти перешел к открытой поддержке крепнущего народного трезвеннического движения и проведению политики си­стемного ограничения потре бления алкоголя. В памяти

была печальная история: многие резервисты в 1905 году запили, что называется, по-черному, и страна не сумела в нужные сроки мобилизовать армию.

Историк Е. В. Пашков в своей статье «Антиалкоголь­ная кампания в России в годы Первой мировой войны» сообщает, что 14 января 1914 года барон К. В. Каульбарс (1844-1925) направил председателю Совета Министров В. Н. Коковцову (1853-1943) доклад «К вопросу о пьян­стве» с пометкой «срочное», в котором указывал, что «все высказанные уже мысли по этому вопросу ни к чему не привели и, конечно, и не приведут». Он предлагал четкие радикальные меры: «1. Пьянство и водку оба необходимо уничтожить, ибо водка никому не нужна - разве аптеке - только с разрешения врача. 2. Государство должно увели­чить свой доход, а вовсе его не уменьшать... Это вполне возможно, ибо с богатого и трезвого прямым налогом можно взять “больше и легче”...» (8). Под пьянством тогда понимали любое потре бление алкоголя.

26 января 1914 года товарищ министра торговли и про­мышленности Российской империи П. Л. Барк (1869-1937) на высочайшей аудиенции представил царю свою финан­совую прогр амму, весьма неожиданную для многих, но не для Николая II. П. Л. Барк категорически заявил: «Нельзя строить благополучие казны на продаже водки... Необхо­димо ввести подоходный налог и принять все меры для со­кращения потребления водки» (9).

Один из противников ограничения торговли спирт­ным в России, председатель Совета Министров и министр финансов Российской империи В. Н. Коковцев, 30 января 1914 года был освобожден от должностей председателя Совета Министров и министра финансов, с оставлением его членом Государственного Совета и сенатором. На сле­дующий день Николай II издал рескрипт на имя нового управляющего Министерства финансов П. Л. Барка, где

поручал ему: «Улучшить экономическое положение на­рода, при этом не боясь финансовых потерь, т. к. доход в казну должен поступать из “неисчерпаемых источников державного благосостояния и производительного труда народа”, а не из продажи зелья, разрушающего “духов­ные и экономические силы” большинства верноподдан­ных» (10). 6 мая того же года П. Л. Барк укрепил свое по­ложение и занял одновременно пост министра финансов и шефа Отдельного корпуса пограничной стражи. В. А. Су­хомлинов (1848-1926), военный министр Российской им­перии, к маю 1914 года подготовил проект плана закрытия всех питейных заведений в государстве, кроме ресторанов первого разряда, в районах мобилизации. В июне 1914 года В. А. Сухомлинов просил министра внутренних дел Рос­сийской империи Н. А. Маклакова (1871-1918) проследить, чтобы во время мобилизации торговля алкоголем была по­всеместно закрыта (11).

За шесть месяцев 1914 года (с февраля по июль) пра­вительство Российской империи утвердило 800 просьб сельских обществ запретить продажу алкоголя на их тер­ритории. Это было на 200 обращений больше, чем за весь период с 1895 по 1906 год.

В мае 1914 года в Думе Российской империи шли ак­тивные дискуссии о том, что если начнется война, то нуж­но будет ввести существенные ограничения на торговлю спиртным, а то и ввести полный сухой закон. 22 мая в со­ответствии с Указом царя был издан приказ по военному ведомству № 309 о мерах против потребления алкоголя в армии. Согласно приказу офицеры, появившиеся в нетрез­вом состоянии где бы то ни было, подвергались строгому дисциплинарному воздействию, вплоть до увольнения со службы. Работа начальствующего офицерского состава оценивалась по степени трезвости среди его подчиненных. Полковым врачам и священникам вменялось в обязанность

проводить работу по пропаганде трезвости среди солдат и офицеров. Начальникам дивизий вменялось в своих годовых отчетах особое внимание уделять тем вопросам, которые способствуют формированию трезвости среди их подчи­ненных. Нижним чинам всех категорий, а также запасным и ратникам ополчения во время учебных сборов воспреща­лось потреблять любое спиртное. Нижних чинов, наказан­ных за употребление алкоголя, запрещалось производить в унтер-офицеры и ефрейторы и повышать в званиях, а так­же назначать учителями молодых солдат. Унтер-офицеры, подвергшиеся дисциплинарному взысканию за потребление алкоголя, не должны быть терпимы в унтер-офицерских должностях. При увольнении нижних чинов в запас, заме­ченным в употреблении алкоголя, запрещалось выдавать похвальные свидетельства за службу. Таким образом, уже перед войной армия приводилась в трезвый порядок (12).

Самым активным образом за трезвость боролись многие представители интеллигенции, духовного мира, общественно­сти и чиновничества в Российской империи:

о. Арсений (Стадницкий) (1863-1936) - архиепископ Нов­городский РПЦ, председатель Второго всероссийского съезда практических деятелей по борьбе с алкоголизмом.

Бахрушин Алексей Александрович (1865-1929) - русский театральный деятель, почетный член Первого Московского об­щества трезвости.

Бехтерев Владимир Михайлович (1857-1927) - русский не­вропатолог, психиатр и психолог, морфолог и физиолог нервной системы, общественный деятель.

Бирюков Павел Иванович (1860-1931) - русский писатель, общественный деятель, активный соратник Л. Н. Толстого по обществу «Согласие против пьянства».

Богданов-Бельский Николай Петрович (1868-1945) - рус­ский художник, друг С. А. Рачинского, сторонник трезвости.

Булгаковский Дмитрий Гаврилович (1843 - после 1918) - русский писатель, апостол трезвости.

Васильев о. Александр Петрович (1868-1918) - прото­иерей, духовник царской семьи, пастырь-трезвенник, патриот- монархист, общественный деятель.

Введенский Иван Николаевич (1875-1960) - русский психи­атр, профессор, сторонник трезвости.

Вирениус Александр Самойлович (1832-1910) - русский ги­гиенист, один из основоположников школьной гигиены, сторон­ник трезвости.

о. Владимир (Василий Никифорович Богоявленский) (1848­

1918) - священномученик Российский, митрополит Киевский и Галицкий, покровитель и участник трезвенного движения.

Волков Федор Кондратьевич (1847-1918) - российский и украинский антрополог, этнограф, археолог, общественный дея­тель, доктор Сорбонского университета, профессор Петербург­ского университета. Член Оргкомитета I Всероссийского съезда по борьбе с пьянством.

Голицын Александр Дмитриевич (1874-1957) - князь, член Комиссии о мерах борьбы с пьянством Государственной Думы Российской империи третьего созыва.

Горбунов-Посадов Иван Иванович (настоящая фамилия Горбунов) (186 -1940) - русский и советский писатель, просве­титель, педагог, редактор и издатель книг и журналов для детей, ближайший сподвижник Льва Толстого.

Губерт Владислав Осипович (1862/1860-1941) - приват- доцент Императорской Военно-медицинской академии, доктор медицины, Председатель Общества охранения народного здра­вия, член Организационного комитета I Всероссийского Съезда по борьбе с пьянством.

Данилевский Александр Яковлевич (1838-1923) - академик, начальник Императорской военно-медицинской академии, член Организационного комитета I Всероссийского съезда по борьбе с пьянством.

Даркшевич Ливерий Осипович (1858-1925) - выдающийся русский невропатолог и нейрогистолог, доктор медицины, ак­тивный участник трезвеннического движения.

Дембо Григорий Исаакович (1872-1939) - доктор медици­ны, секретарь комиссии по вопросу об алкоголизме, член Ор­

ганизационного комитета I Всероссийского съезда по борьбе с пьянством.

Дернов Александр Александрович (1857-1923) - протопрес­витер РПЦ, член Святейшего Синода, проповедник трезвости.

Догель Иван Михайлович (1830-1916) - ученый-фармаколог, с 1869 года преподавал в Казанском университете, участвовал в выпуске трезвеннического журнала «Деятель».

Евсеев Илья Тимофеевич (1877 - не ранее 1930) - депутат Государственной Думы Российской империи, соавтор предложе­ния «Об утверждении на вечные времена в российском государ­стве трезвости».

Катанов Николай Федорович (1862-1922 года) - выдаю­щийся российский ученый-востоковед, известный обществен­ный деятель, активный участник трезвеннического движе­ния России.

Ковалевский Владимир Иванович (1848-1934 года) - рос­сийский государственный деятель, ученый и предприниматель, председатель I Всероссийского съезда по борьбе с пьянством (декабрь 1909 - январь 1910 гг.).

Кони Анатолий Федорович (1844-1927) - член Государ­ственного Совета, почетный академик, член Организационного комитета I Всероссийского Съезда по борьбе с пьянством.

Коровин Александр Михайлович (1865-1943), врач, публи­цист, первый председатель Московского общества трезвости.

Макогон Павел Матвеевич (1872 - после 1930) - депутат Государственной Думы Российской империи, соавтор предло­жения «Об утверждении на вечные времена в российском госу­дарстве трезвости».

Минор Лазарь Соломонович (1855-1942) - врач, создатель научной школы невропатологов, член Организационного коми­тета I Всероссийского съезда по борьбе с пьянством.

Миртов Петр Алексеевич (1871-1925) - протоиерей, руко­водитель Александро-Невского общества трезвости.

о. Митрофан Гомельский (Краснопольский) (1868-1919) - епископ РПЦ, председатель Комиссии о мерах борьбы с пьян­ством Государственной Думы Российской империи.

Озеров Иван Христофорович (1869-1942) - профессор Мо­сковского и СПб Университетов, член Организационного коми­тета I Всероссийского съезда по борьбе с пьянством.

Ольденбургский Александр Петрович (1844-1932) - рус­ский генерал от инфантерии, генерал-адъютант, сенатор, член Государственного Совета; до падения монархии в России - член Императорского Дома, активный сторонник трезвости.

Осипов Виктор Петрович (1871-1947) - профессор психиат­рии Казанского университета, член Организационного комитета I Всероссийского съезда по борьбе с пьянством.

о. Павел Горшков (1867-1950) - иеромонах, заведующий обществом «Первая Российская Сергиевская школа трезвости», делегат I Всероссийского съезда по борьбе с пьянством.

Петров Григорий Спиридонович (1866-1925) - священник, общественный деятель, публицист и проповедник трезвения, депутат II Государственной Думы Российской империи, глав­ный редактор журнала «Друг трезвости».

Поляков Петр Иванович (1858/1862? - 1920/1922?) - духов­ный писатель, организатор и издатель первой Всероссийской противоалкогольной газеты «Трезвость».

Рождественский Александр Васильевич (1872-1905) - ли­дер трезвеннического движения Российской империи, председа­тель Александро-Невского общества трезвости.

Соболевский Алексей Иванович (1857-1929) - филолог- славист, этнограф и историк культуры, академик, тайный совет­ник, член Государственного Совета, Почетный член Казанского общества трезвости.

Соловьев Александр Титович (1853-1918?) - коллежский асессор, педагог, общественный деятель, лидер трезвенническо­го движения в Казани и Казанской губернии.

Сикорский Иван Алексеевич (1842-1919) - выдающийся русский ученый-психолог, активный общественный деятель, сторонник трезвости.

Таганцев Николай Степанович (1843-1923) - член Государ­ственного Совета, член Организационного комитета I Всерос­сийского съезда по борьбе с пьянством.

Танеев Сергей Иванович (1856-1915) - русский композитор, активный сторонник трезвости.

Фивейский Михаил Павлович (1856-1919) - священник РПЦ, русский православный церковный писатель, переводчик, учредитель первого Московского общества трезвости.

Челышов Михаил Дмитриевич (1866-1915) - депутат Госу­дарственной думы Российской империи третьего созыва (1907­1912),активный сторонник трезвости.

Чертков Владимир Григорьевич (1854- 1936) - близкий друг Л. Н. Толстого, издатель и редактор его произведений, сто­ронник трезвости.

Энгельгардт Николай Александрович (1867-1942) - писа­тель, поэт, литературовед, публицист, один из руководителей Русского Собрания, сторонник трезвости.

Ясинский Иероним Иеронимович (1850-1931) - русский писатель, журналист, поэт, литературный критик, переводчик, драматург, издатель и мемуарист, член толстовского Согласия против пьянства.

И многие другие.

Совершенно не следует предполагать, что правитель­ство боролось с алкогольной проблемой однобоко, что оно только сокращало алкогольный прилавок, да работало с во­енными, а воспитанием всего населения в трезвости не за­нималось. 8-9 августа 1914 года был создан Всероссийский союз городов, который одним из своих главных направле­ний в работе выбрал борьбу за трезвость. Союз за годы вой­ны превратился в крупную общественную организацию. К лету 1917 года он объединил представителей 640 из 790 го­родов России. Ведущую роль в союзе играли представите­ли 75 крупнейших городов, население которых составляло 70% городского населения России (13).

Вот еще один пример из того времени. 29 июня 1914 года выходит Закон Российской империи «О пособии обществу “Первая Российская Сергиевская школа трезво­сти”», одобренный Государственным Советом и Государ­

ственной Думой Российской империи, в котором говорит­ся об отпуске в 1914 году Первой Российской Сергиевской школе трезвости для строительства второго корпуса шко­лы 25 тыс. рублей. Кроме того, начиная с 1915 года, в те­чение двух лет ежегодно выделялись из средств государ­ственного казначейства по 22 тыс. рублей на пропаганду трезвого дела в школе (14). Как известно, тогда это были совсем не малые деньги. Корова по тем временам стоила около 5-7 рублей.

И незадолго до очередной мобилизации, когда уже ясно стало, что Россия будет участвовать в войне, Импера­тор Николай II 18 июля 1914 года дал право местным орга­нам самоуправления по их усмотрению, под их ответствен­ность закрывать алкогольную торговлю. И в течение трех дней по всей стране алкогольная торговля была почти вся закрыта. Когда в стране начали проводить мобилизацию, оказалось, что принятых мер мало. 16 августа 1914 года су­хой закон ужесточили и продлили до завершения военных действий (15). Алкоголь использовался только в медицин­ских целях для нужд фронта. Никто тогда не мог и предпо­ложить, что ограничительному закону предстоит действо­вать почти целое десятилетие. Именно об этом периоде английский общественный деятель Ллойд Джордж писал: «Это самый величественный акт национального героизма, который я только знаю» (16).

Сроком открытия продажи крепких алкогольных изделий Министерством финансов первоначально было намечено 7 августа, затем 16 августа и 1 сентября. Но 4 августа под председательством Николая II произошло заседание Совета Министров в Москве. «Сообщив нам, - пишет в мемуарах П. Барк, - о многочисленных получен­ных им просьбах, государь добавил, что он еще утром принял депутацию от крестьян, которая умоляла его не открывать вновь винных лавок, и посему он желал бы выслушать мнение Совета Министров, насколько такое

желание осуществимо. Все присутствующие министры в принципе ответили утвердительно» (17). 16 августа 1914 года Председатель Совета Министров уведомил ми­нистра юстиции, что Император Николай II c 22 августа продлил сухой закон до окончания военного времени (18). А 30 августа 1914 года Император Николай II издал Указ о прекращении выдачи чарки вина солдатам и матросам, увеличив им в счет этой суммы выдачу продовольствен­ного пайка (19). В. С. Пикуль в своем романе «Нечистая сила» пишет, что именно по инициативе министра финан­сов Российской империи П. Л. Барка законом от 16 сентя­бря 1914 года торговля водкой на время войны была пре­кращена полностью.

27 сентября 1914 года Император Николай II утвер­дил положение Совета Министров, которое давало право земским собраниям и городским думам возбуждать хода­тайства «о воспрещении (после войны) в пределах под­ведомственных им местностей и стосаженной полосы от их границ продажи крепких изделий, причем этим по­ложением закона не установлено никаких стеснений или ограничений... в отношении объема их ходатайств» (20). 28 сентября 1914 года Император России Николай II, от­вечая на телеграмму почетного председателя Общества трезвости России великого князя Константина Константи­новича упомянул, что он предрешил запретить навсегда продажу водки (21).

16 октября 1914 года начальник Главного управле­ния неокладных сборов и казенной продажи питей (ГУН- СиКПП) отправил циркуляр управляющим акцизными сборами, в котором сообщил о приказе министра финан­сов «закрыть около половины наличных казенных вин­ных лавок и приступить к постепенному увольнению... с выдачей заштатного пособия соответствующего числа продавцов и сборщиков денег, а равно подвергнуть не­

которому сокращению администрацию казенных вин­ных складов...» (22).

Пиво в начале боевых действий еще не было запре­щено, что являлось серьезной лазейкой для алкогольного бизнеса. Правительство это понимало, и оно хотело хоть каким-то способом сократить его потребление. 11 ноя­бря 1914 года вышло распоряжение правительства, выда­ваемое при Правительствующем Сенате «О повышении акциза с пивоварения», которое серьезным образом по­вышало цены на пиво, что сокращало его широкую до­ступность (23).

В конце 1914 года и в общественном трезвенниче­ском движении произошли серьезные изменения в лучшую сторону. Так, Всероссийское Александро-Невское братство трезвости с 31 декабря 1914 года было отдано под покрови­тельство Императрицы Александры Федоровны (1872-1918) (24), что спо­собствовало активизации деятельнос­ти братства трезвости. В честь этого события нагрудный знак Всероссий­ского Александро-Невского братства трезвости увенчала корона.

Под влиянием и при финансовой поддержке Александро-Невского брат­ства трезвости в Российской империи была издана новая трезвенническая литература (25).

Председателем Александро-Нев­ского братства трезвости был из­бран член Государственного Совета и

Нагрудный знак Всероссийского Александро- Невского братства трезвости.

Святейшего Синода архиепископ Новгородский Арсений (1862-1936). Членами братства стали: епископ Гдовский Ве­

ниамин (1873-1922); министр финансов П. Л. Барк; министр путей сообщения С. В. Рухлов (1852-1918); обер-прокурор Святейшего Синода В. К. Саблер (1845-1929); секретарь императрицы Александры Федоровны граф Я. Н. Ростов­цев (1873-1931); протопресвитер военного и морского ду­ховенства о. Г. И. Шавельский (1871-1951); бывший про­курор Священного Синода, член Государственного Совета С. М. Лукьянов (1855-1935); духовник императорской четы протоиерей А. П. Васильев (1868-1918). Братство объеди­няло около 70 тыс. человек. Александро-Невское братство трезвости приняло участие в издании трезвеннических пе­риодических изданий (26).

В то же время по инициативе импер атрицы Алексан­дры Федоровны и при активной работе Всероссийского Александро-Невского братства трезвости в Российской империи прекратили издаваться проалкогольные и откро­венно алкогольные издания. В частности, в 1914-1915 го­дах прекратили свое существование: «Журнал Бакинско- Дагестанского комитета виноградарства и виноделия», «Вестник винокурения», «Вестник спиртовой промыш­ленности», «Отчеты Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питий», «Донской областной комитет виноградарства и виноделия», «Липский И. В.», «Одесское товарищество пивозаводчиков», «Редерер Ген­рих», «Русский пивовар», «Российское общество виноку­ренных заводчиков», «Южнорусское акционерное обще­ство пивоваренных заводов» и другие (27).

Однако намеченные планы Всероссийского Алек­сандро-Невского братства трезвости по созданию Дома трезвости с музеем, институтом, залом для лекций и чте­ния, а также устройство приюта алкоголиков и соответ­ствующей ночлежки остались неосуществленными. Брат­ство было ликвидировано в 1918 году, в 20-ю годовщину своего существования; его имущество было конфискова­но, капитал аннулирован (28).

Влияние трезвой жизни весьма быстро сказалось на улучшении жизни общества, здоровья людей, работы пред­приятий и порядка в городах и деревнях.

Свою конкретную лепту в становление трезвости в Российской империи внесла, конечно же, и Государствен­ная Дума четвертого созыва (15 ноября 1912 г. - 25 февра­ля 1917 г.). В частности, при ее поддержке в С.-Петербурге был учрежден Клинический противоалкогольный инсти­тут. К сожалению, законопроект «Об утверждении на вечные времена в Российском государстве трезвости», подписанный 82 членами Государственной Думы, так и не был рассмотрен (29).

20 февраля 1915 года начальник Главного управле­ния неокладных сборов и казенной продажи питей (ГУН- СиКПП) отправил циркуляр управляющим акцизными сборами о распоряжении министра финансов Россий­ской империи П. Л. Барка постепенно закрыть все ка­зенные винные лавки, «за исключением тех, в которых производится или предлагается производить продажу денатурата...» (30).

Подводя итоги годового опыта трезвости, доктор медицины А. Мендельсон в книге «Итоги принудитель­ной трезвости и новые формы пьянства» (1916 г.) пишет: «...дальнейшая добровольная трезвая жизнь получила в свою пользу аргумент, равного которому не было в исто­рии человечества» (31).

Результаты запрета были ошеломляющи даже для маловеров. В 1915 году потребление сократилось до 0,2 литра на душу населения. Производительность тру­да повысилась на 9-13%, несмотря на большое количество призванных в армию. На 27-30% снизились прогулы. В Иваново-Вознесенске в 13 раз сократился производствен­ный травматизм. Число арестованных в пьяном виде в Петрограде во втором полугодии 1914 года сократилось

на 70%. Число доставленных в места вытрезвления со­кратилось в 29 раз. Число самоубийств на почве алкого­лизма в Петрограде упало на 50%. Подобные же резуль­таты были получены еще по 9 губерниям России. Число денежных вкладов в сберкассы увеличилось: прирост со­ставил 2,14 млрд. рублей.

Наряду с положительными итогами, были и отрица­тельные: тайное самогоноварение, потребление суррога­тов, отравления ими, нарушение закона отдельными ви- нозаводчиками, однако эти негативные явления были по масштабам несравнимо меньше позитивных сдвигов и не могли омрачить общей картины уменьшившегося в стра­не пьянства.

Два года спустя после введения ограничений на алко­голь в Государственную Думу по предложению ее членов - крестьян И. Т. Евсеева (1877 - не ранее 1930) и П. М. Ма­когона (1872 - после 1930) - было внесено законодательное предложение «Об утверждении на вечные времена в рос­сийском государстве трезвости». В его преамбуле было за­писано: «Право решения быть или не быть трезвости во время войны было предоставлено мудрости и совести са­мого народа. Сказка о трезвости - этом преддверии земно­го рая - стала на Руси правдой».

«Понизилась преступность, затихло хулиганство, со­кратилось нищенство, опустели тюрьмы, освободились больницы, настал мир в семьях, поднялась производитель­ность труда, явился достаток.

Несмотря на пережитые потрясения, деревня сохра­нила хозяйственную устойчивость и бодрое настроение. Облегченный от тяжкой ноши - пьянства - сразу поднял­ся и вырос русский народ.

Да будет стыдно всем тем, которые говорили, что трезвость в народе немыслима, что она не достигает­ся запрещением. Не полумеры нужны для этого, а одна

решительная бесповоротная мера: изъять алкоголь из свободного обращения в человеческом обществе и пере­нести его в аптеки и специальные склады как лекарствен­ное средство и продукт, пригодный для хозяйственных и технических целей»(32).

Следует сказать, что сухой закон существовал в Норвегии (1912-1926), Финляндии (1912-1931), Исландии (1914-1923), США (1920-1932) и в других государствах. Все они привели к положительным результатам, но власти быстро поняли, чем грозит такая уступка общественно­сти: трезвый рабочий класс активизировал борьбу за свои политические и экономические права. Начались забастов­ки и демонстрации. Это одна сторона медали. С другой стороны, причиной отмены «сухих» законов были систем­ные действия против отрезвления международной и своей алкогольной мафии. Е. В. Пашков сообщает, что по всей стране к маю 1916 года закрылись 96% частных питейных заведений от имевшихся на начало 1914 года (33).

Крепкие алкогольные изделия продавали только в ресторанах. И хотя в ответ на указ появились много­численные способы обхода закона, среднее потребление алкоголя на одного человека снизилось более чем в де­сять раз. И только много позднее, в 1960-х годах достигло уровня 1913 года. По данным Большой советской энци­клопедии, Госкомстата СССР, душевое потребление ал­когольных изделий выглядело так:

1906-1910 годы - 3,4 литра;

1913 год - 4,7 литра;

1915 год - 0,2 литра;

1925 год - 0,88 литра;

1940 год - 1,9 литра.

Число психических больных на почве алкоголизма:

1913 год - 10267;

1916 -1920 годы - единичные наблюдения.

Процент психических больных алкоголиков к общему числу поступивших в психиатрические больницы:

1913 год - 19,7 %;

1915-1920 годы - менее одного процента;

1923 год - 2,4 % (34).

О том, какое благотворное влияние на все стороны жизни народа и государства оказал этот закон, имеется строго объективная научная литература. Поэтому те, кто пишут, что он «не принес ничего хорошего», - просто наг­ло лгут. На самом деле, страна сразу же ожила: резко сни­зилась преступность, резко снизилось количество пьяниц и психических больных (35).

На производстве уже через год производительность труда повысилась на 9-13%. Прогулы снизились на 30­40%. В сберегательные кассы потекли крупные суммы де­нег, которые позволили министерству финансов ставить вопрос о больших финансовых реформах.

Главное же - это отношение народа к этому закону. Мафия предупреждала, что начнутся алкогольные бунты, будут громить винные магазины. На самом же деле народ воспринял это постановление как большой национальный праздник. И при опросе населения 84% высказались за то, чтобы сухой закон оставить не на время войны, как писа­лось в Указе, а на вечные времена (36).

Член правой группы Государственного Совета А. И. Мо­солов (1863-1943) отмечал, что царский запрет на про­дажу спиртного позволил, в отличие от событий Русско- японской войны, спокойно и без эксцессов провести мобилизацию. Как следовало из доклада, прочитанного Мосоловым перед Объединенным дворянством, хули­ганство в стране прекратилось, семейная жизнь налади­лась, «прекратились грабежи, драки и скандалы. Не стало слышно безобразной ругани. На улицах исчезли босяки, и нищие стали редким явлением». «Это ли не чудо!» - вос­клицал докладчик (37).

Член правой группы Государственного Совета Д. Д. Лев­шин в одной из своих речей сравнивал борьбу за народную трезвость с войной с немцами, подчеркивая, что «зеленый змий» для России враг еще более опасный, чем германизм. Правый политик призывал воспользоваться сложившейся ситуацией и превратить временную меру по отрезвлению народа в постоянную, для чего предлагал членам верхней палаты ходатайствовать перед императором о сохранении сухого закона и по завершении войны (38).

После введения ограничений на алкоголь в Россий­ской империи число денежных вкладов в сберкассы увели­чилось; прирост составил 2,14 млрд руб. против 0,8 млрд руб. в прежние годы до запрета. Выдающийся русский врач, исследователь И. Н. Введенский (1875-1960) в своей книге «Опыт принудительной трезвости» не без гордости за свое отечество назвал сухой закон «самым величествен­ным актом национального героизма». Он также призывал всеми силами стремиться к тому, чтобы его значение не было в будущем подорвано компромиссами и уступками в великом деле борьбы с алкоголем (39).