$ 3.1. Роль центральных органов власти в становлении и разви­тии советской национальной государственности в регионе

Отсутствие опыта национально-государственного строительства, как в цен­тре страны, так и на местах вызвали к жизни целый ряд ведомств и учреждений, призванных осуществлять строительство новой жизни на территории бывших национальных окраин.

Наркомнац, призванный обеспечивать мирное сосуществование народов, оказывать всемерное содействие их культурному и хозяйственному развитию, наблюдать за правильным проведением в жизнь национальной политики совет­ской власти, являлся единственным учреждением, в основу структурного деле­ния которого был положен именно национальный принцип. В его состав входи­ли национальные комиссариаты и отделы, в том числе и отдел горцев Кавказа. Именно Наркомнацу принадлежала решающая роль в активизации национально­государственного строительства в Российской Федерации, оказании содействия автономиям в решении их материально-технических и организационных проблем.

Деятельность Народного комиссариата становится предметом исследователь­ского интереса уже в первое пореволюционное десятилетие. Однако в те годы процесс осмысления национальной политики носил в основном практический характер. Сюжеты, связанные с работой Наркомнаца и его учреждений, призваны были, прежде всего, иллюстрировать достижения советской власти в области хо­зяйственного и культурного развития нерусских народов^[392]. В частности, У. Алиев, оценивая успехи советской власти на Северном Кавказе в области национальной политики, указывал на постоянную организационную и материальную помощь, оказываемую горцам со стороны высшего органа государственной власти. Ее кон­кретные результаты свидетельствовали о постоянном внимании руководства стра­ны к нуждам горского населения^[393].

Заложенные в те годы традиции изучения деятельности высших органов советской власти в создании и дальнейшем укреплении основ национальной государственности различных народов получили свое логическое разрешение в послевоенный период. Следует отметить, что, несмотря на постоянно под­черкивавшуюся в литературе значимость Наркомнаца в процессе национально­государственного строительства, его роли в налаживании и обеспечении свя­зи центра с регионами, специальных исследований, посвященных ему, не так много^[395].

Тем не менее, на основе введенных в научный оборот документальных ис­точников и, прежде всего, фонда самого Наркомнаца, многочисленных поста­новлений партии и правительства по решению в стране национального вопроса в историографии сложились достаточно внятные представления о предназна­чении и деятельности комиссариата, их тесной связи с вопросами советского строительства среди нерусских народов страны. Большинству исследователей Наркомнац виделся органом диктатуры пролетариата, проводником «ленинско- сталинской национальной политики»: «Для решения задач правильного уста­новления взаимоотношений между русским пролетариатом и инонациональ­ным крестьянством . необходимо было иметь в системе социалистического государства специальный орган, через который бы партия и советское прави­тельство могли проводить в жизнь свою национальную политику и все меро­приятия, направленные на установление сотрудничества и дружбы между на­родами в едином многонациональном государстве^[396]. В литературе определены задачи Наркомата, прослежена их взаимосвязь с различными периодами раз­вития советского социалистического государства.

в интересах сближения трудящихся масс угнетенных народов с пролетариатом России»^[397] .

Вместе с тем в осмыслении проблемы продолжает сохраняться немало спор­ных вопросов, связанных, прежде всего, с оценкой результатов этой деятель­ности, их соответствия потребностям и возможностям самих нерусских наро­дов. Хорошим подспорьем для исследователей в этом отношении призван стать и недавно изданный аннотированный каталог протоколов заседаний Коллегии Наркомнаца, Совета Национальностей, Малой коллегии и прилагаемых к ним материалов за весь период деятельности Наркомата^[398]. В предисловии ответствен­ного составителя особо отмечается, что, несмотря на введение в научный оборот значительного круга источников, «материалы Наркомнаца, принявшего непосред­ственное участие в проведении в жизнь национальной политики государства, не были использованы в полной мере»^[399].

Расширение источниковой базы проблемы, возможно, внесет недостающую ясность и в понимание деятельности отдельных комиссариатов и отделов самого Наркомнаца. Так, до сих пор отсутствуют исследования по истории возникнове­ния и деятельности отдела горцев Кавказа, непосредственно занимавшегося осу­ществлением национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Созданный в июле 1918 г., отдел являлся представительным органом горских на­родов «в составе центрального органа РСФСР. Его непосредственными задача­ми являлись: информирование центральных органов власти о нуждах горского населения и их удовлетворении, широкая агитации идей советской власти среди горцев и выработка на началах советской Конституции оснований и положений административно-территориальной и национальной автономии на Северном Кавказе и в Дагестане»^[400].

Из имеющихся в литературе отрывочных сведений, характеризующих ра­боту отдела, и знания реального положения дел в регионе можно предполо­жить, что наиболее действенным институтом национально-государственного строительства для народов Северного Кавказа оказались национальные пред­ставительства. Дело в том, что непосредственно сам процесс становления государственности в национальных районах и областях региона развернулся по окончании Гражданской войны и потребовал новых форм взаимодействия с центром. «В период после Гражданской войны, когда в стране основные уси­лия направлялись на решение задач по развитию народного хозяйства, куль­турного строительства, было очевидным, что вырабатываемы в 1918-1920 гг.

в результате творчества народных масс формы связи между различными ре­гионами устарели»^[401].

19 мая 1920 г. ВЦИК принял декрет «О реорганизации Народного комис­сариата по делам национальностей». В соответствии с ним автономии выделя­ли в состав Наркомнаца национальные представительства, которые и должны были возглавить соответствующие национальные подразделения комиссариа­та. Их деятельность, положение в общей системе государственного руководства национально-государственным строительством, а также вопросы взаимодействия с центральными и местными органами власти получили отражение, как в работах общего характера, так и в специальных исследованиях.

Из специальных исследований, посвященных истории становления и органи­зации национальных представительств, выделяется работа И.Т. Грищука^[402]. В ней на основе привлечения архивных и опубликованных источников содержится раз­вернутое изложение основных этапов и направлений деятельности представи­тельств, анализируются их достижения. Автор выделяет три периода в истории развитии самого института национального представительства и дает исчерпыва­ющий перечень их основных задач.

Зарождение института национального представительства относится к 1918 г. Начало ему положили национальные комитеты и национальные отделы - местные органы Народного комиссариата по делам национальностей^[403]. В первый период своей деятельности с 1918 по 1920 гг. национальные отделы и комитеты представ­ляли компактные народы и выполняли агитационно-пропагандистские задачи, «мобилизовали широкие массы национальностей» на борьбу с интервентами и белогвардейцами. Весной 1920 г. начался новый этап в его работе, связанный с созданием национальной государственности. При Наркомнаце утверждаются отделы автономных республик и областей как коллегиальные, представительные органы национально-государственных образований. В их задачи входила защи­та интересов своих автономий и осуществление политических, экономических и культурных связей их учреждений с всероссийскими органами власти и управ­ления. Третий период охватывал собою время с 1924 г. «до победы социализма в нашей стране», когда работа представительств носила самый разнообразный ха­рактер. Именно это десятилетие в деятельности национальных представительств, по заключению исследователя, не подвергалось изучению^[404].

Институт национального представительства изучал опыт советского, хозяй­ственного и культурного строительства в национальных районах страны, раз­рабатывал и вносил на рассмотрение высших органов государственной власти и управления законопроекты, направленные на повышение экономического, социально-культурного и политического уровня национального населения авто­номных республик и областей. Его работа применительно к национальным обра­зованиям Северного Кавказа получила свое наиболее полное освещения в трудах Н.Ф. Бугая^[405]. Интерес исследователей к различным сторонам деятельности нацио­нальных представительств, как правило, не выходил за рамки констатации тако­го достаточно убедительного факта, как оказание ими материально-технической и организационной помощи своим автономиям. Н.Ф. Бугай одним из первых в от­ечественной историографии предложил несколько иное понимание и освещение данной проблемы: «Представительства были призваны решать вопросы упроче­ния межнациональных отношений на социалистических основах, в период их ста­новления и развития, когда приходилось вести ожесточенную борьбу с остатками эксплуататорских классов»^[406].

Исследователь на основе огромного источникового материала, представлен­ного фондами как центральных, так и северокавказских архивов, показал порядок возникновения разнообразных по характеру своей деятельности представительств горских народов края, объем и содержание выполняемых ими работ, а также про­цесс их взаимодействия с центральными органами власти. Он особо подчеркивал, что «в сложной социальной обстановке послевоенного периода без налаженной деятельности института представительств власти в центре невозможно было пла­номерно проводить политику по укреплению межнациональных связей»^[407]. На при­мере деятельности представительства Горской АССР показана вся сложность разрешения проблемы административно-территориального размежевания входив­ших в состав республики национальных округов^[408]. Исследователем были деталь­но проанализированы основные направления работы и их конкретные результаты в отношении всех без исключения национальных представительств Северного Кавказа. Выявлен и опубликован персональный состав каждого из них^[409]. Более того, практически впервые в литературе акцентировалось внимание не только на финансовых и организационных трудностях в работе представительств, но и на

определенном сепаратизме в их деятельности, нежелании считаться с директива­ми и постановлениями высших органов государственного управления страны^[410].

В целом, подводя итоги своим исследованиям, Н. Ф. Бугай склонен полагать, что «представительства сыграли заметную роль не в плане поиска необходимых материальных ресурсов для своих национальных государственных образова­ний... а в выработке совершенно новых подходов в установлении связей между народами, в развитии экономики и культуры в национальных регионах страны»^[411]. К сожалению, приводимые исследователем фактические сведения не всегда со­гласовываются с предлагаемыми им выводами. Так, анализ деятельности пред­ставительства Адыгейской автономной области в 1922-1924 гг., напротив, сви­детельствует о том, что его функционирование «сводилось, главным образом, к изысканию в Наркоматах средств для областных отделов, как для организацион­ных нужд, так и для выполнения их непосредственных задач»^[412].

Вместе с тем в литературе обращается внимание и на то обстоятельство, что зачастую конкретные мероприятия власти «способствовали на практике формиро­ванию искаженных представлений как о национальной политике Советской респу­блики в целом, так и о стремлении уйти из-под влияния Центра. Это подтверждает и деятельность функционировавших институтов представительств автономных го­сударственных образований, как в центре, так и на местах». Подобного рода проти­воречия возникали вследствие отсутствия четко выработанных принципов взаимо­отношений, функциональных обязанностей уполномоченных представителей^[413].

Не менее масштабную помощь в становлении национальных образований на Северном Кавказе оказывали и другие учреждения и ведомства страны. Особое внимание в этом отношении в историографии проблемы уделяется деятельно­сти Кавказского бюро РКП(б) и Северо-Кавказского революционного комитета. Предметный интерес к данным сюжетам в изучении национально-государственного строительства обозначился в начале 1960-х - 1970-х гг. Именно к этому времени в основном закончилась публикация тематических сборников по истории деятель­ности революционных комитетов и советов в национальных автономиях региона^[414].

В научный оборот вводились источники личного происхождения - разнообраз­ные воспоминания участников и непосредственных очевидцев событий того времени^[415]. В рассматриваемый период возобновился интерес исследователей и к ранее опубликованным работам, авторы которых принимали активное уча­стие в борьбе за восстановление советской власти и ее последующем развитии. Вместе с тем, анализ используемых историками источников свидетельствует о достаточно ограниченном подходе к отбору и интерпретации содержащихся в них фактических данных. Немалую долю ответственности в складывающейся ситуации в работе с историческими источниками несли и те архивные ведом­ства, которые были ответственны или участвовали в публикации соответствен­ных документов.

Весьма показательной в этом отношении является судьба воспомина­ний участников Октябрьской революции и Гражданской войны в Адыгее. Значительная их часть, находящаяся в настоящее время в фондах хранилища документов новейшей истории Национального архива Республики Адыгея, существенным образом отличается от своей изданной версии. Многие места воспоминаний выправлены, а некоторые сюжеты и вовсе опущены. Такой под­ход к публикации архивных документов, особенно их тематической разновид­ности, создавал несколько упрощенный и обедненный образ воссоздаваемой реальности, преувеличивая масштабность деятельности одних персонажей и организаций, и преуменьшая значимость других.

В данной связи достаточно неоднозначной представляется и деятельность центральных партийных и советских органов власти, а также их руководите­лей в процессе осуществления национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Его начальный период оказался связанным с восстановлением советской власти в регионе. В силу ряда причин - близости линии фронта, нали­чия значительной части контрреволюции и местной националистически настро­енной буржуазии, отсутствия национальных отрядов рабочего класса и дееспо­собных коммунистических ячеек - этот процесс потребовал жесткого руководства со стороны советского государства^[416]. Поэтому одним из первых таких органов ста­ло Кавказское бюро РКП (б).

Практически все исследования, в той или иной степени отражавшие деятель­ность Кавказского бюро, делали акцент на его работе по вовлечению горского

населения в русло советского строительства^[417]. Так, краснодарский исследователь А.Т. Апанасенко именно с работой северокавказской партийной организации и ру­ководимым ею революционным комитетом связывал осуществление «правильной национальной политики» среди горского населения Кубано-Черноморской области: «Кубано-Черноморская область являлась многонациональной. На ее территории, наряду с представителями других национальностей, проживало более ста тысяч горцев, которые в период царизма и господства белогвардейцев, были лишены вся­ких политических прав. С восстановлением советской власти в области возникла настойчивая необходимость проведения правильной национальной политики среди горцев с целью приобщения их к советскому строительству на основе предоставле­ния им широкой национальной независимости». Для решения этой важной поли­тической задачи и был создан областной ревком, руководство которого полностью в своей практической деятельности подчинялось Кавказскому бюро^[418].

М.Н. Гиоев в изучении организационной и политической работы бюро обратил внимание на его борьбу за предотвращение межнациональной войны и создания предпосылок для установления советской власти на Северном Кавказе. Несмотря на то, что материалы данного исследования не охватывают интересующий нас период времени, они весьма важны для понимания самого механизма осуществления партий­ного руководства процессом национально-государственного строительства в регио­не. Заслуживает внимание и предложенное автором осмысление того, каким образом большевики подготавливали в национальных районах Северного Кавказа почву для утверждения в них советской власти. По убеждению исследователя, именно создание местных большевистских организаций стало надежным залогом и проводником идей советского и национально-государственного строительства среди горских народов^[419].

Достаточно показательным для осмысления поставленной проблемы явля­ется постепенная переоценка роли и деятельности отдельных представителей партии и правительства, работавших на Северном Кавказе и непосредствен­но руководивших становлением национально-государственных образований

в регионе. Начавшееся в конце 1980-х гг. переосмысление теоретического насле­дия советской национальной политики повлекло за собою и необходимость ново­го обращения к деятельности ее непосредственных разработчиков - В.И. Ленина и И.В. Сталина. Наиболее резкой критике была подвергнута позиция Сталина, имя которого связывалось с идеей автономизации. Практически все ошибки, допу­щенные в национально-государственном строительстве в стране, ассоциируются в настоящее время с его деятельностью и породившими ее негативными личными и административными качествами первого Наркома по делам национальностей. Гораздо реже исследователями обращается внимание на непосредственных ис­полнителей сталинских идей, которые на практике оказывались порою радикаль­нее и последовательнее самого И.В. Сталина. В данной связи следует отметить, что «всей работой в Наркомате по делам национальностей руководил Бройдо, Сталин крайне редко бывал в Наркомнаце и не посещал его заседаний»^[420]. Многие сотрудники и ответственные работники комиссариата не только разделяли взгля­ды его руководителя, но считали их недостаточно жесткими.

Неоднозначное восприятие получила деятельность чрезвычайного комиссара на Юге России^[421] Г.К. Орджоникидзе. Занимая различные посты и исполняя огромный круг обязанностей, Г.К. Орджоникидзе принимал непосредственное участие в подго­товке и провозглашении Горской автономной республики, руководил работой Бюро по восстановлению советской власти на Северном Кавказе, а затем и Северокавказским революционным комитетом. С его именем связаны практически все сколько-нибудь значимые административно-территориальные преобразования в Горской республике и процесс образования на ее основе самостоятельных автономий.

Вплоть до начала 1990-х гг. его деятельность характеризовалась исключи­тельно позитивно и оценивалась неизменно как «проявление высшего интерна­ционального долга». Однако по мере рассекречивания архивных фондов, вве­дения в широкий научный оборот ранее неизвестных документов по истории образования СССР, национальной политики советского государства стали появ­ляться более взвешенные суждения^[422]. По мнению современных исследователей, Г.К. Орджоникидзе сыграл довольно неприглядную роль в процессе хозяйствен­ного объединения закавказских республик. В его ходе проявились далеко не луч­шие личные и административные качества представителя ЦК партии в Закавказье.

Будучи человеком, крайне вспыльчивым и эмоционально несдержанным, Г.К. Орджоникидзе в пылу партийной полемики ударил одного из членов ЦК ком­партии Грузии А. Кабахидзе^[423].

Начинает пересматриваться и такое достаточно расхожее для историографии проблемы суждение, как компетентность и знание Г.К. Орджоникидзе особенно­стей психологии и бытового уклада горского населения Северного Кавказа. В част­ности, в ряде диссертационных исследований последнего времени неоднократно отмечаются присущие ему «грубость, граничащая с прямым невежеством, незна­ние и нежелание знать обычаи горских народов»^[424]. Более того, не столь однозначно в настоящее время воспринимаются исследователями и принятые по его настоя­нию решения о выселении ряда казачьих станиц Терской области, Сунженского округа Горской республики в целях ликвидации малоземелья горцев. В литерату­ре обращается внимание на экономическую неэффективность данных мероприя­тий, а также их дестабилизирующее воздействие на межнациональные отношения на Северном Кавказе в целом: «В процессе административно-территориального строительства, развернувшегося на территории Чеченского национального округа в 1920 - 1921 гг., после переселения казачьего населения из ряда станиц, они дол­гое время оставались незаселенными. Данный вопрос неоднократно рассматри­вался на заседаниях Кавказского бюро ЦК РКП (б) и Горского ЦИКа. В принятом решении отмечалось, что «в случае незаселения в трехмесячный срок чеченцами оставленных станиц, они будут переданы Грозному для образования рабочего по­селка ... Отменять данное решение не следует, т. к. это вызовет нежелательное толкование. Выселение уже вселившихся в станицу может быть истолковано как сигнал выселения чеченцев из других станиц»^[425].

Традиционно устойчивым является и интерес исследователей к организации и деятельности Северо-Кавказского революционного комитета^[426]. Он стал высшим

органом советской власти в регионе в 1920-1921 гг. и призван был подготовить условия для перехода его народов к новому этапу социалистического строитель­ства. Его основными задачами являлись «упрочение автономизации и руководство народным хозяйством в новых автономных образованиях на начальном этапе со­циалистического строительства»^[427]. Вызванный к жизни конкретно-историческими обстоятельствами ревком «при широкой помощи революционных сил русского народа, Красной Армии провел большую работу по защите завоеваний Великого Октября, упрочению Советской власти, решению национального вопроса, осу­ществлению первых мероприятий по налаживанию хозяйственной жизни на Северном Кавказе»^[428].

Основными причинами, породившими военно-революционную форму вос­становления советской власти в регионе, являлись и особенности государствен­ного строительства в его национальных районах. В частности А.К.-М. Исрапилов, обратил внимание на необходимость приспособления государственного аппара­та к докапиталистическим отношениям, господствовавшим в северокавказском горском ауле, отмечал особое значение в нем национальных и религиозных мо­ментов, а также организационной и материально-технической помощи советской России^[429]. Такого рода особенности требовали предельно централизованной формы руководства, которая обеспечивала бы координацию усилий различных учрежде­ний и ведомств, как военного, так и гражданского подчинения.

Следует отметить, что революционные комитеты на Северном Кавказе стали создаваться по мере освобождения территории края уже в 1919 г. Первым крае­вым органом стал Кавказский революционный комитет, образованный 31 дека­бря 1919 г. В сферу его деятельности включались территории Северного Кавказа и Закавказья. Однако последующее развитие событий, усложнение текущей рабо­ты потребовали создания специального органа для руководства советским и пар­тийным строительством на Северном Кавказе. Таким органом и стало Бюро по восстановлению советской власти на Северном Кавказе, переименованное 31 мар­та 1920 г. в Северо-Кавказский ревком. В его состав сразу же вошли наиболее опытные партийные и советские работники - Г.К. Орджоникидзе, С.М. Киров, Я.В. Полуян, П.Г. Мдивани, А.М. Стопани, Н.Н. Нариманов и С. Габиев. В под­чинении ревкома оказались Кубанская и Терская области, Черноморская и Ставропольская губернии, а также Дагестан.

Деятельность ревкома была многогранной и носила контрольно­консультативный и практический характер. Находясь в непосредственном под­чинении Реввоенсовета Кавказского фронта, ревком содействовал военным орга­нам в проведении оборонительных работ, мобилизации гражданского населения,

проведении мероприятий по обеспечению армии продовольствием, «вел работу среди трудящихся по разъяснению принципов и декретов Советской власти, по вовлечению их в советское строительство»^[430].

Огромная работа была проделана Северо-Кавказским ревкомом в области образования и организационного укрепления ревкомов на местах, по восста­новлению промышленности и организации социалистического производства, учреждений и системы народного здравоохранения и образования, в разрешении земельного вопроса. Так, Г.Т. Мелия в своем дис. ертационном исследовании, детально проанализировал указанные направления и результаты деятельности ревкома. Исследователь отметил огромные организационные и материальные трудности, которые препятствовали успешному осуществлению целей и задач ревкома. Среди них, в качестве наиболее значимых, он отметил слабость местных партийных и ревкомовских организаций, их засоренность «классово чуждыми элементами», нехватку опытных партийцев и материальные трудности советской власти^[431].

Северо-Кавказский революционный комитет, как и созданная им система рев­комовских организаций на местах, рассматривается и как одна из форм работы органов власти по осуществлению связей между народами: «С первого года функ­ционирования советской системы к реализации мер национальной политики были призваны государственные органы власти - советы, ревкомы. Их деятельность со­вершенствовалась, в том числе и в возникавших автономных областях, что нахо­дило отражение в юридических актах Советского государства, детализировавших формы взаимоотношений автономных и федеральных органов»^[432].

В современной историографии особо отмечается, что в 1919-1921 гг. не было ни одного автономного образования, где «конститутивные формы управле­ния обществом не начинались бы с чрезвычайных органов власти». В качестве основных причин их возникновения называются неподготовленность общества к восприятию идей социализма, бандитизм, реакционность церкви, первые шаги народов в обретении собственной государственности. Более того, отмечается «и то, что применение провозглашенных принципов национальной политики оказа­лось не таким простым, как это казалось в ходе их разработки. Их, принципы, попросту говоря, приходилось насаждать извне, в том числе и через такой метод, как создание национальных органов в структуре поглощающей территории»^[433]. Анализ официальных документов и неопубликованных архивных источни­ков позволил исследователям прийти к заключению, что национальный аспект

оставался преобладающим в направлениях деятельности чрезвычайных органов власти. В сферу их деятельности входило возрождение экономического потен­циала национальных районов, совершенствование советского и национально­государственного строительства среди нерусских народов страны.

Детальное изучение деятельности органов государственной власти свидетель­ствует о той огромной организационной, материально-технической и финансовой помощи, которая была ими оказана в начальный период становления советских национальных образований на Северном Кавказе. Вместе с тем, начинает пере­сматривается роль отдельных советских и партийных руководителей в процессе осуществления национально-государственного строительства, соответствие его основных задач возможностям самих народов региона. Расширяется источниковая база осмысления национальной политики советского государства и ее отдельных направлений. К сожалению, до сих пор в литературе отсутствуют работы, посвя­щенные организации и деятельности отдела по делам горцев Кавказа, представи­тельств Наркомнаца в автономных республиках и областях края. Многие истори­ографические положения несут на себе печать революционной риторики первых лет советской власти и нуждаются в дальнейшем научном переосмыслении.