Глава 1 ИСТОРИЯ СПАИВАНИЯ НАРОДА

История развития человечества в ряде стран привела к серьезным алкогольным проблемам. История нашего го­сударства также создала условия, при которых алкоголизм стал общенациональной проблемой (1).

Алкоголь - слово арабское. Кое-кто из переводчи­ков преподносит нам это как «изысканнейший, летучий и вкуснейший». Но правильный перевод - «спирт». Начало целенаправленного получения сброженных изделий, со­держащих алкоголь, многие историки относят ко времени формирования сельского хозяйства; т. е. приблизитель­но 6-10 тысяч лет до н. э. Из разбавленного водой меда получали медовую брагу, из ячменя - нечто вроде пива, кочевники делали из кобыльего молока кумыс. Они ис­пользовались в качестве «пищевых» изделий, а также для жертвоприношений.

Однако алкоголь всегда был дурманом. На основе исторических документов можно твердо считать, что це­ленаправленному получению спиртных изделий порядка 6 тысяч лет. Во многих древних документах Египта, Ме­сопотамии, Китая, Греции, а также в Библии мы находим упоминания об употреблении спиртных изделий. Многие знают еще по школьной истории об устройстве вакхана­

лий в древнем мире. Вакханалия - так называли римляне оргические и мистические празднества в честь бога Вакха (Диониса), шедшие с Востока и распространившиеся сна­чала по югу Италии и Этрурии, а ко II в. до н. э. - по всей Италии и в Риме.

Из истории известно, что еще в древние времена было отмечено отрицательное воздействие алкоголя и других наркотических веществ на организм человека. Так, Геро­дотом впервые было описано дурманящее действие дыма от сжигаемой конопли. В Спарте специально напаивали рабов для того, чтобы показать, к чему это может приве­сти, и воспитывали на этих примерах молодежь. В Индии жестоко наказывали женщин, употреблявших алкоголь. В древнем Китае за 1116 лет до н. э. существовал указ импе­ратора, который назывался «Извещение о пьянстве».

Попробуем рассмотреть, почему же алкоголь стал частью квазикультуры некоторых народов. В латинском языке слово «спиритус» имеет два значения - дух и спирт. И это показывает, что иногда в представлении людей спиртные изделия носили некий таинственный характер. Далеко ходить за примерами не надо. В странах, где был дикий, а потом окультуренный виноград, стали изготав­ливать виноградное вино, в тропиках использовалось пальмовое вино, а в более умеренных широтах и в север­ных районах использовались соки ягод, молоко. Из этих субстратов люди изготавливали изделия с совершенно новыми свойствами, иными вкусовыми качествами. За­

нимались этим, прежде всего, жрецы, считавшиеся про­фессиональными посредниками между богами и людьми. Так возникли культовые изделия. Позднее они были пере­несены на другие значимые в жизни человека события и стали посвящаться различным божествам. Спиртные из­делия стали употреблять в торжественные и знаменатель­ные моменты в жизни человека, во время похорон - на так называемых тризнах.

Все народные древние культовые изделия были свя­заны по своему происхождению с природными условиями обитания народов. История «дружбы» России с алкоголем - печальна и драматична. На протяжении многих лет Русь не знала иного питья, кроме чистой родниковой воды. В Рос­сии за счет того, что было колоссальное количество лесов и они были на огромных пространствах, в первую очередь использовался очень доступный вид изделия - березовица, крепостью до 1,5 градуса. Она изготавливалась из березо­вого сока. Кроме того, было изделие, сделанное из меда. Из сока ягод делали морс, после этого смешивали с медом, за­ливали в емкости и выдерживали от 5 до 25 лет.

После принятия христианства произошло изменение культового изделия, перешли на греческое вино - мальва- зиу, а уже в XVIII-XIX веках этим изделием стал кагор. Надо сказать, что цвет и вкус кагора отождествляли с кро­

вью Христа. И такое изменение культового изделия не прошло бесследно. Сам выбор веры на Руси был связан с массой интересных вещей. Например, когда князь Влади­мир стоял перед выбором веры (иудаизм, мусульманство, христианство) и мусульмане ему сказали, что нельзя есть свинину и пить вино, князь якобы заявил: «На Руси есть веселие пити, не можем без этого жити». Правда, историки утверждают, что это миф, придуманный позже. Иудаизм не был принят на Руси еще и по причине запрета у евреев на то, что сквашено, что подвержено брожению, а значит, у них запрещено пить квас. Но квас занимал в рационе рус­ских важное место (4).

Впрочем, как мед, который облагался большой по­шлиной, так и вино, были практически недоступны про­стому народу, они были доступны только узкой прослойке общества - правящей элите.

Мало кто знает, что впервые виноградный спирт под названием «аквавита», что значит «вода жизни», появился в России в 1386-1398 годах; в разгар «татаро-монгольского ига» его привезли генуэзские купцы из Византии. При ве­ликокняжеском дворе спирт не произвел особого впечат­ления: к нему отнеслись как к чему-то экзотическому, Рос­сии не касающемуся, ведь у нас было принято потреблять медовые настои.

С 1429 года на Русь вновь стали завозить большие количества аквавиты.

Такой переход с одного культового причастия на дру­гое - своеобразная революция в древнерусском обществе. Во-первых, она потрясла умы народа с идеологической точки зрения: бывшее священное культовое изделие ста­

новилось формально общедоступным и не священным. Причем сосредоточивалось оно в руках наиболее властной и богатой части населения. Получилось так, что на Руси впервые вместо культового изделия, предполагавшего, что потребление алкоголя есть редкое и исключительное явле­ние, связанное с определенными праздниками, появился алкоголь, который можно употреблять хоть каждый день. И надо еще отметить, что хранителями питного меда были всегда жрецы, и в эти праздники от князя до смерда и даже раба все имели право пить, но в строго определенное время. Причем питный мед выдавался бесплатно. Позже мед стал экспортным продуктом и стал практически недоступен на­роду. Как известно, христианство в России было введено более 1000 лет назад, однако из-за большой протяженности страны и слабой государственной централизации полный охват населения этой религией растянулся на два столетия. Столько же времени ушло и на замену культового прича­стия новым - вином (6).

Спиртные изделия с высоким содержанием алкого­ля, такие как водка, в Европе появляются в XIII веке, а в XVI веке водка проникает уже и в Россию. С середины XVI века производство водки в России налаживалось на специальных винокуренных заводах. Царь Иван Гроз­ный в 1552 году основал первый русский кабак. Он был открыт в Москве. Кабак поначалу предназначался только для опричников. Когда кабаки стали приносить большие «доходы» дензнаков, был издан специальный указ Ивана Грозного, разрешающий посещать кабаки смердам и про­чему люду (7).

С этого времени у государства появляется винная мо­нополия. Винная монополия - это полностью государствен­ная привилегия на изготовление спиртных изделий, цены, определение объемов производства и точек продажи.

Откупная система - это когда можно откупить у государства право на производство спиртных изделий.

Откупщик, выкупив это право, устанавливает сам цены и объемы продаж. Существует акцизная система - это когда государство в состоянии продать лицензию на производ­ство спиртных изделий, но акцизный налог платится от того количества, которое разрешено производить данному человеку. Налог еще идет и от продаж. Цены устанавли­вает производитель, но чем выше цена, тем больше налог от продажи. Сырье было крайне дешево, зерно в России было в достатке, иллюзорная «ценность» готовой отравы в десятки и сотни раз перекрывала стоимость этого сырья. И если к тому же прибавить удобство транспортировки, хранения, то водка представляла собой на первый взгляд весьма выгодное зелье. Ее всегда невысокую стоимость надо учитывать в сравнении с той же перевозкой зерна. «Ценность» заключалась в малом объеме, компактности и легкости деления товара. Поскольку спирт никогда не портился и подлежал длительному хранению, то все это превращалось в идеальный товар для государственной торговли и монополии. Алкоголь превратился в объект косвенного налогообложения. На смену бесконтрольному производству вина, сброженного меда, домашнего солодо­вого пива и браги приходит государственная политика на выделку хлебного спирта.

В 1597 году для управления винной торговлей в Мо­скве создается ведомство «новая честь», или четверть. Это первая русская монополия (8). Водка в качестве фактически первого массового отравляющего вещества должна была оказать большое отрицательное воздействие на экономи­ку страны и жизнь народа. А ее внедрение должно было принести большой социальный шок. Одной из заметных особенностей водки как отравы и товара было то, что она разлагающе действовала на все слои общества. Она раз­рушала как социальные, так и культурные, нравственные устои. В этом отношении водка подействовала как атом­ный взрыв на русскую патриархальную среду. Последствия

просматриваются в различных исторических документах. Вот один из таких документов 1634 года - свидетельство немецкого дипломата Алиария: «Пьянство и праздность ведут к самому циничному разврату в стране. На пирах женщины напиваются до потери сознания, как и мужчи­ны, и в таком состоянии валятся на пол спать вповалку вместе с мужчинами. Подобное же пьянство и разврат ца­рят в среде богомольцев и паломников. Однажды из ка­бака вышел совершенно голый человек, пропивший свою одежду и обувь, сорвал на дороге пучок собачьей ромашки и, закрывая им свою наготу, весело с песнями отправился домой, как ни в чем не бывало» (9). Конечно, моральные устои русского народа были очень высоки, религиозность и набожность всегда присущи нашему народу, тем не ме­нее образ Ильи Муромца - былинного героя, олицетворяв­шего мужественность, силу и патриотизм, - использовал­ся для пропаганды пьянства. Все былины XV-XVII веков, где упоминается Илья Муромец, обязательно связаны с употреблением алкоголя. Например - чара у него была 1,5 ведра, осушал он ее одним махом. Он громил царские кабаки (потому что там народу было плохо), после погро­ма он выкатывал бочки с вином, и начиналась братовщина (ковш пускался по кругу).

Церковь выступала против пьянства и сопутствую­щих ему безобразий. Однако целовальники получали пред­писания от царя: «Пьяных от царевых кабаков отнюдь не отгонять и кружечный сбор сдавать в цареву казну про­тив прошлых с прибылью»(10). Спаивание народа поощря­лось государством. Призывали всячески расширять сбыт водки. Все это находило отражение в различных проявле­ниях общественного мнения, в общественных конфликтах и в появлении нового типа спившихся людей. Их называли по-разному, к примеру - кабацкие ярыжки. Это определен­ный клан людей, который всегда был либо в кабаке, либо рядом с ним, из них формировались воры-разбойники.

Это были люди, цель существования которых сводилась к добыче денег, чтобы одуреть. Они быстро пополняли со­бой новый социальный слой посадской голытьбы - толпы, энергию которой можно было бы напр авить на любое пре­ступление буквально за ведро водки (11).

Вопрос употребления спиртного на Руси всегда был тесно связан с политикой государства. С момента появле­ния первых царских кабаков торговля водкой была сосре­доточена исключительно в руках государства. С тех пор производство и продажа спиртного сосредоточивается в руках кабацких голов. Они были посредниками между ад­министрацией и населением. Конечно, были большие фи­нансовые злоупотребления. Против них очень часто воз­никали бунты.

Так, в 1649-1650 гг. царь Алексей Михайлович со­зывает после подавления кабацких бунтов земский собор, получивший наименование собор о кабаках. Главным во­просом на нем встает вопрос о реформировании питейного дела на Руси. Попытка такая была сделана. В 1651-1652 гг. запрещается продажа водки в кредит, который способ­ствовал созданию кабацких долгов и закабалению людей. Уничтожаются частные и тайные кабаки, усиливается проповедь Церкви против пьянства. По совету патриар­ха Никона было решено продавать только по одной чарке спиртного на человека 4 дня в неделю, а за час до начала обедни продажу прекращать вообще. Но такая полупьяная политика проводилась недолго. Не прошло и семи лет, и вышло новое постановление, согласно которому уже раз­решалась повсеместная продажа алкоголя, «дабы великого государя казне учинить прибыль». Погоня за «пьяными» деньгами в ущерб здоровью народа вновь привела к росту пьянства в России (12).

В 1705 году Петр I все больше склонялся к тому, что для успешного ведения Северной войны необходимы большие деньги. В торговле спиртным он вводит откуп­

ную систему. Но она смогла продержаться лишь 10 лет, потому что против нее начались бунты, так как она вела к обнищанию населения.

Позже была введена смешанная система. Казенная продажа была в руках государства, а свобода на виноку­рение еще некоторое время сохранялась. Политика Пет­ра была двойственна. С одной стороны, именно при нем были введены наказания для пьяниц. Их избивали палка­ми, сажали в ямы. Академик Миллер по указанию Петра подготовил проект специального работного дома «для ис­правления в уме» больных, гулящих девок и пьяниц. Но, с другой стороны, погоня за «пьяными» деньгами вела к росту продажи алкоголя, а значит и пьянства.

Основываясь на большом историческом материале, один из первых русских исследователей этой проблемы И. Прыжов в книге «История кабаков в России» утверж­дал, что пьянство пришло на русскую землю «извне». Да и само слово корчма иноязычного происхождения (польское). В 1740 году откупщиков уже называли компанейщиками (или еще их звали компанейцами), так как питейные сборы стали отдаваться «в компанию охочим людям». В 1740 году вокруг Москвы, чтобы ее жители пили только в царевых кабаках казенную водку, был построен земляной вал, на котором дежурили нанимаемые компанейщиками солдаты. Тех, кто пытался переходить вал, солдаты пороли плетьми и нагайками. Этот камер-коллежский вал сохранился до сих пор и находится теперь в центре столицы. Алкоголь в руках купцов, промышленников и царских чиновников стано­вился орудием обмана, ограбления и угнетения народов. В одном из памятников старинной русской культуры «Притче о хмеле» описывается вред от потребления алкоголя.

В 1765 году правительство Екатерины II вводит при­вилегии в винокурении для дворянства, которому она была обязана своим восхождением на престол. Дворянам, уча­ствовавшим в перевороте, были подарены 18 тыс. душ

крестьян, все были награждены. Она раздала чуть ли не одну треть казны золотом. Но самая главная награда - полностью отдала винную торговлю и производство в их руки. Дворянство получило особую привилегию: напри­мер, чин дворянина зависел от мощности его винных заво­дов. Воинское звание дворянина нередко зависело от того, сколько у него винных заводов. Это было записано в табе­ле о рангах. Екатерина II открыла кабаков на Руси такое количество, что треть всех поступлений в государствен­ную казну были за счет прибыли от продажи алкоголя. На вопрос княгини Дашковой: «Ваше величество, зачем вы спаиваете Русский народ?» - Екатерина II цинично заяви­ла: «Пьяным народом править легче!» (13). Можно чуть точнее сказать: «Пьяным народом помыкать легче!»

В 1796 году Павел I, вступив на престол, попытал­ся забрать себе в руки водочную монополию, однако его правление было недолгим. Сын его, Александр I, не вме­шивался в щекотливый вопрос, связанный с привиле­гиями дворянства. Русское купечество в истоках своего существования стало привыкать не к деятельному сорев­нованию и жесткой, заставляющей думать и считать каж­дую копейку конкуренции, а к паразитированию и наживе на основе злоупотреблений и воровства, фальсификации водки, поскольку водочный откуп предоставлял все эти возможности. Сама история купечества была завязана на винных монополиях и откупах.

Лишь в 1819 году правительство Александра I обра­тило внимание, что вся откупная система просто ограбила казну. Была введена строжайшая государственная монопо­лия, при этом розничная торговля была все-таки отдана в частные руки.

В 1826 году новый царь - Николай I, желая после по­давления восстания декабристов сделать примирительный жест в отношении дворянства и укрепить положение мо­нархии, с января 1828 года отменяет винную монополию.

Откупная система, принося гигантскую прибыль куч­ке людей, при этом вела к резкому ухудшению здоровья народа и здоровья всего русского государства. Откупная система привела к невероятным злоупотреблениям, что вы­звало сильнейшее негодование в народе. Вот почему в об­щем русле реформ и в результате мощного трезвенническо­го движения она была заменена, и в 1863 году была введена акцизная система на продажу спиртных изделий. Однако акцизная система (она просуществовала 15 лет) ничего не дала, кроме усиления пьянства (14).

Отмена крепостного права, открыв дорогу развитию капитализма в России, заставила царское правительство не считаться с интересами и требованиями какого-либо одного класса, а действовать согласно законам рынка. Вот почему выбор был сделан не в пользу введения государственной мо­нополии, а в пользу акцизной системы, приспособленной к капиталистическому хозяйству и действовавшей в странах Западной Европы, на которую смотрели как на образец.

Но акцизная система «не пошла», стала все чаще пробуксовывать и в конце концов «провалилась» с точки зрения своей экономической выгодности. Во-первых, она сразу сильно понизила цены на спирт и водку, и питейный доход казны упал со 100 млн до 85 млн рублей. Пьянство, сократившееся в период борьбы народа с откупной систе­мой, вновь достигло умопомрачительных размеров по сво­им социальным и медицинским последствиям, поскольку дешевая отрава «для народа», бесконтрольность «новой», «современной» рецептуры отдельных водочных фирм при­вели в целом к катастрофическому росту алкоголизма, к массовому появлению хронических алкоголиков, чего в России до эпохи капитализма не наблюдалось.

В 1810-1870 гг., в период развития промышленного рывка, в США, большинстве европейских стран (кроме не­которых винодельческих в Южной Европе), в России воз­никают трезвеннические движения, направленные против

пьянства, за воздержание от употребления крепкого ал­коголя - водки. В 1830-1880-е годы в период завершения промышленного рывка начинаются движения за полную трезвость, отказ от употребления любых алкогольных из­делий - водки, вина, пива.

С 1868 года, спустя всего пять лет после начала действия акцизной системы, появляются новые попытки реформиро­вать ее, внести исправления в те перекосы, которые появились в социальной сфере. Все эти попытки реформ в 1870-е годы, как это часто наблюдалось в истории России второй полови­ны XIX в., сильно отдают «идеализмом» и направлены не на суть, а на частности. Так, предлагалось «демократизировать» акцизную систему, «регулировать» ее, введя ограничение числа питейных домов, передачу продажи водки обществен­ности (земству), установление выборности сидельцев, предо­ставление права сельским сходам запрещать в своем селе, волости продажу водки и т. п. Кроме последней позиции (си­стема местных запретов), это были прожекты, не способные дать никаких реальных положительных результатов. Появи­лись частники, торговавшие алкогольным сбитнем.

В 1881 году состоялось совещание министров по водоч­ному вопросу. В результате было решено провести очередные изменения: заменить кабак трактиром и корчмой, то есть точками, которые бы торговали не только «голой» водкой, но и закусками. Вместе с тем впервые разрешалось продавать водку на вынос порциями меньше ведра. По сути дела, была введена розничная торговля. Ведь раньше о покупке водки в количестве меньше ведра никто и не стал бы вести разгово­ры. Но и эти меры не привели к отрезвлению народа.

В 1885 году была проведена частичная реформа ак­цизной системы, и по рекомендациям правительства вме­сто кабака появился трактир, где к спиртному уже подава­ли еду. Кабаки по-прежнему существовали, и мастеровой люд в трактиры не ходил, так как кабак был дешевле. Надо сказать, что интеллигенция того времени, конечно, пони­

мала, какой урон несет такое распространение пьянства на Руси. Многие государственные деятели, юристы выступи­ли в поддержку введения в России государственной водоч­ной монополии, потому что предыдущая акцизная систе­ма привела к увеличению пьянства. Свою роль играло в это время и общественное движение за трезвость. Первые общества (неофициальные общества трезвости) возникли, как отмечают историки, в 1858-1859 гг. среди крестьян Ковенской, Виленской, Саратовской, Пензенской, Влади­мирской, Тверской губернии. К маю 1859 года крестьян­ские общества трезвости распространились на 32 губер­нии. Начались массовые разгромы питейных заведений. 780 зачинщиков были преданы военному суду и сосланы в Сибирь. Лишенное организации и подавленное государ­ством это стихийное движение за трезвость очень быстро заглохло. Такая деятельность общественности иногда за­ставляла правительство вводить некоторые ограничения на потребления алкоголя. Впрочем, об этом более подроб­но мы расскажем в следующих главах.

В 1885 году царь издал закон о местном запрете, ко­торый дал право местным общинам запрещать полностью на своих территориях продажу алкоголя, что спасло жизнь малочисленных народов Севера и Сибири от тотального ал­когольного уничтожения. Конечно, закон о местном запре­те положительно повлиял и на славянские народы и другие народы тогдашней России. Они реально стали трезветь.

Главным выводом из истории алкогольной пробле­мы с древнейших времен до конца XIX века является то, что трезвости в России было всегда намного больше, чем сейчас, а пьянства - намного меньше. Было много ныне забытых трезвых обычаев (вот лишь один: поминали по­койников не водкой, а киселем). При трех царях вводился с успехом «сухой закон», и Россия значительно трезвела, делала экономический рывок вперед. А главное - суще­ствовали серьезные тормоза, которые не давали распро­

страниться пьянству. Среди них особо следует отметить такие сдерживающие моменты:

1) сельскохозяйственный цикл работ (свыше 90% на­селения - крестьяне);

2) натуральное крестьянское хозяйство (отсутствие свободных денег на водку);

3) постные дни (около 200 дней в году, в том числе около 80 дней - строгий пост), когда было запрещено пот­реблять алкоголь;

4) влияние крестьянской общины, не заинтересован­ной в пьянстве;

5) крепостное право - незаинтересованность помещи­ка в пьянстве крепостных;

6) часть населения России - мусульмане и буддисты, которые вели трезвый образ жизни согласно Корану и дру­гим духовным книгам.

И т. д.

В результате Россия была к началу XX века одной из самых малопьющих стран Европы, а значит миф об из­вечном пристрастии русских к спиртному является либо специально навязанным нам, либо это ошибка не очень добросовестных историков. В Западной Европе к этому времени пили намного больше.

В 1904-1905 гг. в период Русско-японской войны прак­тически был введен запрет на торговлю водкой в ряде ре­гионов страны. В 1905-1907 гг. (первая русская революция) ограничения сохранялись или действовали частично.

В 1906-1913 гг. водочная монополия осуществлялась во всем своем объеме и дала ряд своеобразных результа­тов. Сокращение, по крайней мере, внешних проявлений пьянства. Торговля водкой была упорядочена так, что лишь в столице и в крупных городах она велась с 7 утра до 10 час. вечера. В сельской местности она завершалась осенью в 18 часов, а весной и летом продлевалась до 20 ча­сов. Во время общественных мероприятий: выборов в

Думу, общинных собраний, сходов как деревенских, так и волостных - торговля водкой строго запрещалась. Было усилено также уголовное наказание за тайное изготовле­ние водочных изделий (самогона). Как видно, введение аналогичных регулирующих мер в 30-х, 60-х, 70-х годах минувшего века - это не какая-то особенная выдумка рос­сийского правительства. И, наконец, 2 августа 1914 года правительство России вводит на период войны жесткие ограничения на производство этилового спирта для изго­товления спиртных изделий. Оно используется только в медицинских целях для нужд фронта.

Особого потрясения введение жестких ограничений на алкоголь в те времена не вызвало. В ночь с 31 декабря 1914 г. на 1 января 1915 г. в Москве около Яра (знамени­тый ресторан) собралось много экипажей и автомобилей. Трезвый Новый год не пугал москвичей: они так же охот­но шли в ресторан; как и в былые дни в Метрополе, Пра­ге, Эрмитаже, у Тестова, в Задороге - всюду было много народа. С внешней стороны в ресторанах была обычная картина - масса цветов, серпантин, сюрпризы для дам, но вместо шампанского в бутылках с золотыми и сере­бряными головками подавали различные безалкогольные шипучие и фруктовые воды (15). На этом фоне мощно раз­вернулось движение борьбы за трезвость, поддерживае­мое интеллигенцией.

С 1916 года потихоньку стали продавать слабоалко­гольные изделия, потом было разрешено пиво, и подняло голову самогоноварение. В декабре 1917 года советское правительство продлило запрет на торговлю водкой на время войны и революции. А затем в июле 1918 года еще раз приняло постановление о запрете производства само­гона и торговли водкой на период Гражданской войны и международной интервенции.

Угрозой для новой власти стали начавшиеся винные погромы. Новое правительство предписывало всем вла­

дельцам вина предоставить в Смольный сведения о место­нахождении отравы. «Нарушившие запрет, - подчеркива­лось в обращении, - наши враги, и с ними будут поступать по всей строгости революционного закона» (16).

В Петрограде к октябрю 1917 года оказались большие запасы спирта для нужд промышленности, коллекции вин. В связи с этим организация винных погромов стала одним из способов спаивания населения, дестабилизации обстановки в городе. Для подготовки винных погромов была создана преступная организация, которая распола­гала крупными денежными средствами. Специальные группы работали среди солдат, провоцируя их на погро­мы, указывая им места хранения спиртного. Организация создавала тайные склады спирта и вина. В трактирах осу­ществлялась продажа водки по крайне низким ценам или вообще бесплатная ее раздача. Издавались прокламации погромного содержания с указанием местонахождения складов спирта (17).

В результате по Петрограду в конце ноября - нача­ле декабря 1917 года прокатилась волна пьяных погромов. Началом выступлений стала попытка разгрома 23 ноября винных погребов Зимнего дворца, где хранилась огромная коллекция вин. Красногвардейцы, охранявшие их, не имея возможности сдержать погромщиков, вынуждены были уничтожить вино (18).

Вслед за этим разгрому подверглись другие винные склады. Около них собирались многочисленные толпы. Провокаторы, находившиеся там, пытались вызвать стыч­ки с охраной (которая из-за своей малочисленности в боль­шинстве случаев не могла остановить погромщиков).

Резкое усиление беспорядков произошло в начале де­кабря 1917 года, когда в течение суток отмечались десятки случаев разгромов складов спиртного (19). Следствием это­го стало резкое повышение количества уголовных престу­плений. В Петрограде сложилась критическая обстановка.

Чрезвычайно много сделал для борьбы с пьянством Пе­троградский военно-революционный комитет (ВРК) (20). Его задачей была охрана города, в том числе поддержание в нем революционного порядка, борьба с хулиганством. С первых дней советской власти он принимал решитель­ные меры для предотвращения анархии и уголовщины. Уже 25 октября 1917 года ВРК блокировал спиртные скла­ды. А на следующий день, 26 октября, он предписал всем районным Советам рабочих и солдатских депутатов уни­чтожить запасы спирта, разбросанные в различных частях города. Лишь некоторое количество его должно было быть оставлено для технических целей.

Выполнение этого и других приказов Военно-рево­люционного комитета было возложено районными Сове­тами на отряды Красной гвардии. Красногвардейцы охра­няли склады спирта, арестовывали спекулянтов и тех, кто подстрекал людей к погромам.

В связи с резким увеличением количества контррево­люционных выступлений 6 декабря 1917 года состоялось общегородское собрание представителей воинских частей и штабов Красной гвардии. В резолюции, принятой на собрании, речь шла о создании районных комитетов по борьбе с погромами и пьянством, а также о формировании сводных отрядов для охраны революционного порядка из надежных людей (21).

Учитывая сложность создавшейся в городе ситуа­ции, ВРК издавал суровые приказы о предании военно­революционному суду за сокрытие запасов вина и спирта, спекуляцию, за подстрекательство к погромам и за появле­ние на улице в нетрезвом виде.

В то же время Комитет в своей деятельности опи­рался на широкую помощь трудящихся города. Он издал обращение «Ко всем гражданам Петрограда», в котором предлагалось сообщать в Смольный о местонахождении винных складов, не уничтожать их самовольно и т. д. (22).

Обращение было подписано комиссаром ВРК по борьбе с алкоголизмом и азартом И. Балашовым.

Опора на поддержку трудящихся Петрограда полно­стью оправдалась. Рабочие активно подключились к борь­бе с погромщиками. На предприятиях Петрограда прово­дились митинги, на которых звучали призывы покончить с пьяными погромами и хулиганством. Трудящиеся форми­ровали отряды для охраны складов. Рабочие патрули задер­живали на улицах города пьяных, хулиганов, спекулянтов спиртным, провокаторов, призывавших к погромам.

В системе органов, обеспечивавших сохранение по­рядка в городе, немаловажную роль играли районные Советы рабочих и солдатских депутатов. Они явились связующим звеном между Петроградским ВРК и шта­бами Красной гвардии, воинскими частями и фабрично­заводскими комитетами. Районные Советы принимали обращения к населению, в которых звучали призывы к участию в борьбе с погромами, издавали постановления о мерах по борьбе с пьянством, создавали новый революци­онный аппарат для охраны порядка в городе.

Деятельность районных Советов напр авлял и кон­тролировал Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Он оперативно реагировал на все выступления контрреволюции. Так, в ответ на попытку захвата винных погребов Зимнего дворца 24 ноября 1917 года на следую­щий день Петросовет принял воззвание «Ко всему насе­лению Петрограда», в котором, в частности, говорилось: «Не дадим, товарищи рабочие и солдаты, запятнать нашу революционную честь и нарушить наше революционное братство винными погромами и бесчинствами. Не подда­димся новой провокации контрреволюционеров, пытаю­щихся утопить в вине и крови завоевания Октябрьской революции. Дадим решительный и беспощадный отпор контрреволюционным ордам погромщиков. Пусть знают все, что тот, кто будет уличен или замечен в организации

или учинении погромов, будет считаться врагом народа и испытает всю силу и непоколебимость революционной воли петроградских рабочих и солдат» (24).

Петроградскому Совету активную помощь оказыва­ла городская партийная организация. Она посылала своих членов на предприятия и в солдатские казармы. Большеви­ки убеждали рабочих и солдат в том, что, участвуя в погро­мах, они играют на руку контрреволюции, организовывали отряды по охране революционного порядка в городе, и сами были среди тех, кто патрулировал улицы Петрограда, не допуская никого к винным складам.

Именно по инициативе партии 4 декабря 1917 года Петросовет создал Особый комитет по борьбе с погрома­ми. В него входили представители районных комитетов партии и Советов. Возглавил его большевик Г. И. Благо­нравов (6 [18] мая 1896 года - 16 июня 1938 г.). Комитет должен был принять решительные меры по прекращению пьяных погромов: уничтожить винные склады, арестовать организаторов и участников выступлений. Для выполне­ния этой задачи Особому комитету были даны широкие полномочия (24). Пользуясь ими и принимая во внимание чрезвычайно сложную обстановку в городе, 6 декабря 1917 года Особый комитет по борьбе с погромами ввел в Петрограде осадное положение. Около винных складов были установлены пулеметы, за попытку пьяных погро­мов расстреливали без предупреждения.

Помимо Военно-революционного комитета и Совета рабочих и солдатских депутатов, охраной правопорядка в Петрограде занималась и созданная после Октября система революционных судов. Суды создавались самими рабочи­ми. В их состав входили представители районных Советов, профсоюзов, фабрично-заводских комитетов. В основном, пролетарские суды рассматривали дела о кражах, спекуля­ции, хулиганстве, пьянстве. Меры наказания в большинстве своем ставили своей целью перевоспитание преступников.

В результате принятых энергичных мер в течение де­кабря 1917 года с винными погромами в Петрограде было покончено. Это не могло не повлиять на положение в го­роде. Количество преступлений уменьшилось, улучшилась моральная обстановка в Петрограде. В определенной мере установление твердого революционного порядка отрази­лось и на физическом здоровье людей (25).

Алкогольной ситуации в советский период и ее ис­правлению посвящена довольно обширная научная и науч­но-популярная литература. В последние годы по различным аспектам этой тематики опубликован ряд работ медиков, юристов, социологов (26). Однако специальных работ исто­риков по данной проблеме мало (27).

С самого начала советская власть повела решитель­ную борьбу с пьянством и самогоноварением, поставила задачу оградить население от преступных посягательств со стороны разного рода хулиганов, пьяниц и других пре­ступных элементов (28).

В период империалистической интервенции и Граж­данской войны, когда интересы обороны социалистиче­ского отечества требовали полного напряжения всех сил трудящихся Советской России, пьянство и самогонова­рение стали особенно нетерпимы. В условиях резкого обострения в стране продовольственного положения для пресечения переработки хлеба на самогон в мае 1918 года был принят декрет ВЦИК и СНК о чрезвычайных полно­мочиях народного комиссара по продовольствию (29). Де­крет предусматривал уголовную ответственность за са­могоноварение в виде лишения свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией имущества, изгнания навсегда из сельской общины и принудительных общественных ра­бот. Самогоноварение было отнесено к наиболее опасным нарушениям социалистической законности.

В 1918 году органы советской милиции раскрыли 1521 тайный очаг самогоноварения. Однако рабоче-крестьянская

милиция, на которую была возложена борьба с самогоно­варением, могла ее вести активно только первые 2,5 меся­ца 1918 года. Как известно, уже в марте 1918 года началась военная интервенция империалистических держав против Советской России. Это обстоятельство существенным об­разом сказалось на всей деятельности советской милиции и на борьбе с пьянством и самогоноварением, так как глав­ной задачей органов милиции стало посильное участие в борьбе с внутренней контрреволюцией. Между тем про­должавшееся и в военных условиях тайное производство спиртных изделий грозило принять опасные размеры. Не­обходимо было срочно принять меры для борьбы с ним.

Именно этому вопросу и был посвящен проект «Ка­рательные правила для борьбы с тайным винокурением и корчемством, вином», предложенный Народным комис­сариатом финансов (30). Проект был составлен на основе рекомендаций, высказанных на межведомственном со­вещании 23 июля 1919 года, в котором приняли участие представители от народных комиссариатов внутренних дел, юстиции, земледелия, торговли, финансов и других ведомств (31). На совещании были высказаны предложе­ния о необходимости более широкого привлечения трудя­щихся к антиалкогольной борьбе, а также о возложении общего руководства ею на специальный государственный орган. Этот проект и лег в основу известного постановле­ния Совета Народных Комиссаров о запрещении в РСФСР без разрешения производства и продажи спиртных изде­лий и не относящихся к ним спиртосодержащих веществ от 19 декабря 1919 года(32).

В современной литературе это постановление неред­ко называют «сухим законом», но в прямом смысле слова этот декрет Совнаркома таковым не являлся, так как он в полной мере не запрещал потре бление спиртных изделий. В соответствии с пунктом 1 постановления в РСФСР по­всеместно воспрещалось «изготовление без разрешения

спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ, из каких бы припасов или материалов, какими бы способами, какой бы крепости и в каком бы количестве спиртовые напитки и вещества ни были приготовлены».

Пунктом 2 запрещалась продажа спиртовых изделий и спиртосодержащих веществ. Согласно пункту 3 декрета крепкими признавались изделия, в которых содержание винного спирта превышало полтора процента (градуса) по Траллесу. Для виноградных вин дополнением к постанов­лению за подписью Бричкиной, секретаря СНК РСФСР, допускалась крепость не выше 12°(33). В пункте 4 поста­новления разъяснялось, что изделия с меньшим содержа­нием винного спирта, а также кумыс и кефир не считают­ся крепкими и допускаются при отсутствии в них других одуряющих или вредных для здоровья примесей к свобод­ной продаже. Здесь же уточнялось, что применение хме­ля при изготовлении крепких изделий не воспрещается. Пункты 6 и 7 декрета устанавливали порядок производ­ства и условия продажи спирта, крепких изделий и не от­носящихся к ним спиртосодержащих веществ.

Текст постановления, насчитывавшего 16 пунктов, включал также статьи (№ 8-11), определявшие меры нака­зания за нарушение установленного порядка. В частности, за распитие незаконно изготовленных и незаконно получен­ных спиртных изделий, а также за появление в публичном месте в состоянии алкогольного одурманивания виновные в том лица подвергались лишению свободы с принудитель­ными работами на срок не менее одного года.

Постановление СНК от 19 декабря 1919 года было направлено, прежде всего, на сохранение хлеба, против переработки зерна на самогон, а также обеспечение по­требности в спирте предприятий обороны и учреждений здравоохранения молодой Советской республики. Вместе с тем этот декрет убедительно свидетельствует о последо-

вательной борьбе ленинского Совнаркома за здоровье на­рода, против распространения такой социально опасной и вредной зависимости, как алкоголизм.

Хотя декрет ленинского Совнаркома РСФСР от 19 де­кабря 1919 года и устанавливал суровую ответственность за производство самогона (лишение свободы на срок не менее 5 лет) и за появление в пьяном виде на улицах и в других общественных местах (лишение свободы на срок не менее 1 года), практически выполнить тогда эти пункты декрета было трудно.

Во-первых, довольно быстрое движение боевых фрон­тов на территории Республики не позволяло не только про­контролировать, но даже приблизительно представить раз­меры самогоноварения и пьянства.

Во-вторых, аппарат органов советской милиции, на который возлагался контроль за исполнением декрета, вы­полнял в этот период в первую очередь военную функцию по обороне страны, а также по борьбе с контрреволюцией и бандитизмом. Поэтому можно вполне определенно пола­гать, что в годы Гражданской войны этот декрет осущест­влялся недостаточно последовательно и повсеместно.

Вместе с тем необходимо подчеркнуть важное значе­ние декрета СНК РСФСР от 19 декабря 1919 года, нанес­шего серьезный удар по пьяным преступным элементам. Большое количество хлеба, который они хотели превратить в самогон, было передано населению страны. Среди широ­ких масс трудящихся росло понимание того, что потребле­ние алкоголя является большим социальным злом (34).

Опыт советской власти в борьбе за трезвость в пер­вые годы ее существования сохраняет свою ценность и в наши дни.

Голод, последствия эпидемий, пагубное влияние им­периалистической, Гражданской войн, иностранной ин­тервенции, разлагающее влияние мелкобуржуазной сти­хии, а также дополнительное разрешение торговли вином

в августе 1921 года способствовало росту беспризорных детей к концу 1921 года до 7 млн человек. С первых ша­гов советской власти правительство уделяло пристальное внимание детям, в том числе и беспризорным. В ноябре 1917 года была опубликована декларация Наркомпроса по дошкольному воспитанию, а в 1920 году в Советской Рос­сии функционировало около 5 тысяч дошкольных учреж­дений. В 1919 году по инициативе Н. К. Крупской была организована Академия коммунистического воспитания. С 1920 года стали создаваться трудовые коммуны - осо­бый вид учебно-воспитательных учреждений. В результа­те этих мер к концу 1924 года число беспризорных детей снизилось до 300 тысяч.

Торговля спиртным, как нам уже известно, была сильно ограничена в России еще в годы Первой мировой войны. Декрет Совнаркома РСФСР от 19 декабря 1919 года «О запрещении в РСФСР без разрешения производства и продажи спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ» опирался пусть на недолговечную, но все-таки псевдотрадицию (35). В этой связи декрет Совнаркома РСФСР от 9 августа 1921 года «О продаже виноградных, плодово-ягодных и изюмных вин» практически воспринимается как отмена предыду­щего антиалкогольного законодательства. Следует под­черкнуть, что закон 1921 года не был направлен на увели­чение продажи водки. Запрет на производство и продажу водки был временно сохранен. Разрешена была, к сожале­нию, продажа вин крепостью до 14° (36).

Факторы принятия закона 1921 года, а также быстро­го распространения пьянства к концу 1920-х гг. лежали, прежде всего, в экономических и социально-политических изменениях, произошедших в стране. Начавшаяся после введения нэпа переоценка основ торговой политики при­вела к утечке государственных доходов за счет неконтро­лируемого производства и продажи спиртного. В начале

1920-х гг. фактом стала монополизация пивных в руках нэпманов. Погоня за выгодой неизбежно подталкивала их к обходу существующих законов. Усилилось проникнове­ние частника в область виноделия, как и в другие отрасли пищевкусовой промышленности, суливших быстрый обо­рот вкладываемых средств. Высокая, в силу ряда причин, стоимость поступающих на рынок промышленных изде­лий и низкие цены на хлеб («ножницы цен») заставляли мелких производителей прибегать к переработке хлеба на самогон. Масса частных посредников, наводнивших горо­да после введения «свободной торговли» и в большинстве своем неучтенных, способствовала доставке самогона в винные лавки. Все это, конечно же, имело место. Но не это являлось причиной спаив ания народа. Причина в другом - в отказе высшего руководства страны от политики отрез­вления и переход к политике спаивания.

К сожалению, с января 1920 года начались послаб­ления в отношении вина, затем пива, наливок и т. д. А в 1923 году произошла полная отмена ограничительных мер. Официально ни в одной газете, ни по радио не было объ­явлено о разрешении продажи водки, просто постепенно она стала появляться. Первую водку в народе назвали «Ры- ковка» - по имени председателя Совнаркома. И в 1923 году работало уже 95 винных заводов, а в 1924 году - 145. Очень быстро запустили производство. Если в 1922 году на 100 000 человек было 2,6 случая отравления спиртным, то в 1928 году - 44 случая.

Декретом СНК 28 августа 1925 года была повсеместно разрешена свободная продажа водки. В 1926 году работало уже около 300 заводов. Однако общий уровень потребления алкоголя в СССР в 20-30-е годы был невысок, в войну мы вошли одной из самых малопьющих стран Европы.

В качестве причины развития пьянства в условиях 1920-х годов можно назвать, во-первых, расширение прода­жи пива и псевдообщественных функций тогдашних пив­

ных. Дороговизна зрелищ, непривычность для многих клу­бов, которые заполнялись в основном молодежью, бытовые стереотипы сделали пивную не только помещением для потребления спиртного, но и по существу наиболее доступ­ным местом пьяного общения. Улучшение материального положения и появление в связи с этим большого свободного времени упрочили данную ситуацию. Во-вторых, развитию пьянства в качестве фактора, но не причины способствовал жилищный кризис, который стал остро ощущаться в горо­дах в начале 20-х гг. и дал толчок дальнейшему развитию различных форм общежитий. Заполняли их, в основном, лица, прибывшие из деревни, сами находившиеся в плену старых традиций и, естественно, некритично воспринимав­шие подобного рода «бытовое наследие» в городах. Обще­жития объединяли рабочих, прежде всего на почве пьяного быта, а именно здесь наиболее медленно преодолевались отсталые взгляды и привычки.

Выход из сложившегося положения путем проведе­ния новой серии запретительных мер был бы спасением для страны. Нужно было возродить и мощное трезвенни­ческое движение.

Газеты стали публиковать многочисленные письма и коллективные резолюции протеста против самогонщиков. Их авторы апеллировали не только к совести рабочих, но и к правоохранительным органам. Возмущение пороком определяло и размеры предлагавшихся за него наказаний, зачастую максимальных.

Трудно говорить об алкогольной ситуации и о какой- либо более или менее организованной борьбе с пьянством в начале 1920-х годов. Лишь эпизодически ею занима­лись местные партийные и комсомольские ячейки, при­нимая на своих собраниях порой очень последовательные директивы. Например, в начале 1921 года Новгородский губком РКСМ постановил, чтобы к 1 февраля прекрати­ли потреблять алкоголь все члены губернского комитета,

а к 1 апреля - все остальные рядовые комсомольцы (37). Всплеск пьянства объяснялся «гримасами» новой эконо­мической политики, рассматриваемой в партийных кру­гах как временное отступление в процессе строительства социалистического общества. Поэтому вполне логичными выглядели упования на изживание пьянства одновремен­но со свертыванием нэпа.

Не случайно именно против самогоноварения был направлен главный удар пропаганды. Одним из первых нанес его Владимир Маяковский агитационным стихом 1923 года «Вон - самогон!». Идеологическая подоплека антисамогонной кампании очевидна: стихи, иллюстри­рованные автором, трактовали пьянство как политиче­ское зло, провоцируемое врагами советской власти. Со­ответственно, борьба с алкоголем уподоблялась борьбе с контрреволюцией. Не случайно очень близка их образная трактовка - в виде зеленого змия.

Правительственные меры 20-х годов носили и принци­пиальный, последовательно жесткий характер. Так, в нояб­ре 1922 года 140 статья УК РСФСР, предусматривавшая лишение свободы на срок не ниже 1 года с конфискацией части имущества, была изменена в сторону ужесточения карательной практики. Теперь «изготовление и хранение для сбыта, а равно торговля самогоном в виде промысла, с целью личного обогащения, карается лишением свободы на срок не ниже трех лет со строгой изоляцией, конфискацией всего имущества и поражением в правах на срок до пяти лет». За самогоноварение без цели сбыта и хранение спирт­ного предусматривался штраф до 500 рублей золотом или 6 месяцев принудительных работ (38). Широкую кампанию борьбы с самогонщиками (по РСФСР в 1923 г. было изъято 115 тысяч самогонных аппаратов, а в следующем году - 135 тысяч) стимулировала введенная система премиальных отчислений от штрафов (39). Специальное постановление правительства «О распределении штрафных сумм, взыски­

ваемых в судебном и административном порядке за неза­конное изготовление, хранение и сбыт спиртных напитков и спиртосодержащих веществ» от 20 декабря 1922 года предусматривало поступление половины взысканных сумм для поощрения сотрудников милиции, а остаток делился поровну между «прочими лицами», способствовавшими изъятию и местными исполкомами (40). В целом неэффек­тивной оказалась и деятельность созданной по инициативе Президиума ВЦИК и утвержденной решением Политбю - ро ЦК РКП(б) 27 сентября 1923 года постоянной комиссии для борьбы с самогоном, кокаином, пивными и азартными играми под руководством П. Г. Смидовича (7/19 мая 1874 г. - 16 апреля 1935 г.). В рекомендациях комиссии, наряду с мерами административного воздействия и культурно­просветительной работой, ставился также «вопрос о вине и пиве как возможном отвлекающем от самогона». Но вы­теснить самогон с помощью продажи пива и виноградных вин никак не получалось. Да и получиться не могло, так как вся история человечества говорит о том, что один наркотик не выгнать из общества другим наркотиком.

Не удивительно, что уже в 1922 году во многих городах довольно частым явлением стали женские кордоны (неред­ко вместе с детьми) у заводских проходных в дни получки. Весьма типичным для того времени является коллективное письмо работниц Московско-Нарвского района Петрограда в редакцию «Петроградской правды», написанное осенью 1922 года: «Окончился пятилетний отдых работниц, ког­да они видели своего мужа вполне сознательным. Теперь опять начинается кошмар в семье. Опять начинается пьян­ство...» (41). Даже в семьях не пьяниц расходы на спирт­ное составляли почти 7% бюджета. Типичный же бюджет московской рабочей семьи в 1924-1925 годах распределял­ся таким образом: на культурно-просветительские цели - 48 копеек в год, на религию - 3 рубля, на спиртное (без уче­та того, что пропивает муж) - 44 рубля 85 копеек (42).

Несмотря на сопротивление значительного числа членов ЦК партии, И. В. Сталину удалось на Октябрьском (1924 г.) пленуме ЦК РКП(б) протащить решение о госу­дарственном производстве и торговле водкой, правда, как «вынужденную», «грязную» и «временную» меру. На XIV съезде партии в традиционной для него манере Ста­лин отмечал: «Ежели у нас нет займов, ежели мы бедны капиталами... то остается одно: искать источников в дру­гих областях... Тут надо выбирать между кабалой и водкой, и люди, которые думают, что можно строить социализм в белых перчатках, жестоко ошибаются» (43). Другими словами, родовые муки социализма решено было облег­чить привычным типом анестезии - крепкими спиртны­ми изделиями. Как объяснял председатель правительства А. И. Рыков, лучше иметь «русскую горькую», чем нарож­дающуюся буржуазию в деревнях, которая нарушает зако­ны, истребляет громадное количество хлеба и удовлетво­ряет «народную нужду» в водке. Таким образом, «пьяная» выручка получила «созидательное» направление.

Возобновилась традиция ходить в гости с алкоголем по праздничным дням, которых в 1920-е годы было немало. Прибавление к старым религиозным праздникам новых - революционных - просто давало дополнительный повод для пьяного застолья. По данным академика С. Г. Струмилина, собранным в 1923-1924 годах, самой распространенной формой досуга всех слоев городского населения Советской России являлись визиты, которые чаще всего сопрово­ждались пьянкой. В 1923 году даже несовершеннолетние рабочие тратили на приобретение спиртного 4% своего за­работка, а у взрослых затраты были еще выше. Сколько же тратилось на покупку самогона, браги и денатурата - неиз­вестно и трудно поддается подсчетам (44).

Хотя в 1923 году ассортимент спиртных изделий был весьма широк (столовые и десертные вина, крепкие вино­градные вина, портвейны и шампанское), но в основном

горожане потребляли самогон и пиво (последнее стало лю­бимым пролетарским пойлом - в среде рабочих сложился стереотип ежедневного его потребления), тогда как потре­бление виноградных вин (совершенно правильно) стояло на одном уровне с денатуратом и политурой (45).

С переходом к нэпу и с отказом от трезвой политики, как и до революции, губернии России захлестнула пивная волна. Челябинская газета «Советская правда» писала, что в 54-тысячном городе пило все взрослое мужское и половина взрослого женского населения. За первые семь месяцев 1924 года, то есть еще до отмены ограничений, челябинцы поглотили около 40 тысяч ведер пива, потре­бление которого значительно увеличивалось от месяца к месяцу. Поставок пива из Троицка явно не хватало, поэто­му пришлось «подключать» пивные ресурсы Башкирии, Омска, Самары и Свердловска. Тем не менее «напиток пролетариата» до середины десятилетия с трудом кон­курировал с самогоном: дешевизна пива явно уступала крепости самогона, примерно четверть которого в России делалась с применением различных примесей. Наиболее популярными примесями были: хмель, горчица, хрен, бензин, керосин, табак, полынь, перец, куриный помет, известь, купорос, мыльный камень, нелегальные нарко­тики, белена, дурман, денатурат и прочая «дурь». Из них бесспорным лидером был табак, а затем шел хмель и ку­порос. Понятно, что такая «гремучая смесь», нечто сред­нее между алкоголем и нелегальным наркотиком, стояла выше всякой конкуренции в иерархии потребительских извращенных пристрастий.

На основании введенной 5 октября 1925 года казен­ной винной монополии исключительное право на приго­товление и продажу 40-градусной водки получил Центро- спирт, который выбросил ее на рынок по «демпинговой» цене - 1 рубль за бутылку. Но резко усилившееся в связи с этим пьянство заставило Центроспирт уже через месяц

повысить стоимость водки почти в полтора раза. Стремясь победить конкурента в лице тайных производителей ал­коголя, госорганы были вынуждены с лета 1926 года сни­жать цены на водку, доведя до 1,1 рубля за бутылку. Эта мера привела к постепенному исчезновению самогона с городского рынка, а «успехи» в экономической борьбе с самогоноварением, в свою очередь, привели к пересмотру правовых норм. Сначала статья 140 была расчленена, за­тем приготовление самогона для собственных нужд было переведено в разряд административных нарушений. По­становлением СНК РСФСР от 9 сентября 1926 года были отменены премии милиции, отчисляемые от штрафных денег самогонщиков, а с 1 января 1927 года вступил в силу новый Уголовный кодекс РСФСР, не предусматривающий наказаний за самогоноварение. Перестало оно преследо­ваться и в административном порядке (46).

Но уже с 1927 года продажа водки населению была существенно расширена, а «доход» от ее реализации сос­тавил около 500 млн рублей. Доля от продажи спиртных изделий в государственном бюджете в период 1923/24 - 1927/28 гг. выросла с 2% до 12%. Заметим, что в царской России деньги, вырученные от продажи водки составляли почти треть «пьяного бюджета» - 38% в 1895 году, 31% в 1905 году, 30% в 1909 году и 26,4% в 1913 году (47). В но­вых условиях идея всеобщей трезвости по сути дела ста­новилась антигосударственной. На этом фоне городская среда стала неуклонно дуреть от алкоголя.

Выпускавшаяся в разнообразной таре «рыковка» сде­лала свое дело. В повседневный быт городского населе­ния все прочнее входила дешевая и доступная водка: если в 1925 году на семью в месяц покупали в среднем 1,5 бу­тылки, то в 1927 году - 2,4, а в 1928 году - уже 3 бутыл­ки (48). Особенно резко пьянство увеличилось в рабочей среде. Если в Ленинграде, например, в 1924-1925 гг. было выпито 617 тысяч ведер водки, то в 1927-1928 гг. потре­

бление выросло до 2063 тысяч ведер. По воспоминани­ям современников, в первый месяц после отмены закона трезвости истосковавшиеся по свободной водке жители Челябинска шли в «красногвардейскую атаку» на винные магазины, создавая огромные очереди. В 1927 году, по данным московских профсоюзов, душевое потребление всех видов алкоголя возросло в рабочей среде в 6 раз по сравнению с 1924 годом, а в 1928 году - в 8 раз. По ма­териалам другого обследования, в 1927 году в крупных городах европейской части РСФСР расходы на пиво и вино только у молодых рабочих составляли 16-17% за­работка, что в 1,5 раза превышало затраты на книги. В Ленинграде на вопрос о систематическом потреблении алкоголя утвердительно ответило 58% молодых мужчин и 23% женщин. В маленьком городке Шуя почти все моло­дые мужчины пили водку и пиво, причем почти половина из них не скрывала, что при возможности напивались «до потери сознания». В стране увеличилась смертность в ре­зультате отравления спиртным: с 2,6 случаев на 100 ты­сяч человек в 1922 году до 44 - в 1928 году. Возросло и число лиц, страдавших алкогольными психозами. Если в 1922 году они составляли 2% всех зарегистрированных душевнобольных, то в 1927 году их доля возросла почти до 19%. Алкоголизм также стал одной из причин участив­шихся случаев самоубийств, ставших своего рода знаме­нием этих лет. За первый «полноправный» алкогольный 1925/26 хозяйственный год преступность в крупных го­родах подскочила в десятки раз, что зафиксировано офи­циальной статистикой. Пьянство породило целую волну хулиганства. Частыми были такие бессмысленные выход­ки, как погромы домов отдыха (например, в Ростове летом 1926 г.). Случалось, что пьяные хулиганы бросали палки и камни в низко летевшие самолеты Авиахима: именно так была едва не сорвана первомайская демонстрация в Казани (49). Лакмусовой бумажкой неблагополучного по­

ложения в алкогольной сфере стало появление в октябре 1926 года в Ленинграде первых в стране вытрезвителей, а весной 1927 года - наркологических диспансеров.

Усугубление алкогольной обстановки в стране после 1925 года вызвало всеобщую тревогу. В 1928 году развер­нуло свою деятельность созданное Общество по борьбе с алкоголизмом. Возникновению Общества способствовала долголетняя традиция борьбы с пьянством, проходившая, как правило, при широком участии общественности и обыч­но в формах каких-либо неправительственных объедине­ний. Появление Общества по борьбе с алкоголизмом было отчасти вызвано деятельностью его предшественников - созданных в 1924 году групп по борьбе с наркотизмом (50).

Несмотря на то, что продажа вин и водки была офи­циально ограничена еще в начале Первой мировой войны, а потом политика ограничений была практически под­тверждена Советским правительством, многие юноши и девушки поколения 1920-х гг., к сожалению, потребляли алкоголь. По данным 1923 года, более 30% фабрично­заводских подростков Петрограда были знакомы со спирт­ными изделиями (51). В том же 1923 году рабочие подрост­ки тратили на приобретение вина, водки и пива около 4% своего заработка (52). После официального разрешения продажи водки в 1925 году пьянство в среде молодежи заметно возросло. В некоторых городах РСФСР, согласно данным опросов, молодые рабочие тратили на спиртные изделия уже 16-17% заработка. Возросло количество юно­шей и девушек, постоянно употребляющих алкоголь. В Ленинграде, по данным 1929 года, из числа опрошенных молодых рабочих систематически выпивали 58% мужчин и 23% женщин; 38% мужчин и 12% женщин полагали, что делают это лишь от случая к случаю (53).

В годы Великой Отечественной войны производство и потребление алкоголя резко сократилось из-за того, что значительная часть алкогольных предприятий была разру­

шена, оказалась за линией фронта или была перепрофили­рована. Потребление алкоголя упало по разным оценкам от двух до шести раз. Это сокращение не компенсировали так называемые «наркомовские 100 граммов», которые, кстати сказать, не принесли никакой пользы фронтовикам, а вот вреда от них было немало.

После войны потребление алкоголя в СССР стало ра­сти. В 1958 году производство вина и водки по сравнению с 1950 годом удвоилось, а в 1965 - утроилось. К 1980 году прирост стал больше на 300% по сравнению с 1958 годом и составил 8,7 л. на человека, что было намного больше сред­них мировых показателей.

По данным специальных социологических иссле­дований, на 1980 год потребление абсолютного алкоголя было еще больше - около 11 литров, то есть официальная цифра значительно занижена. Как реакция на рост пьян­ства с середины 60-х годов XX века в СССР зародилось новое - четвертое трезвенническое движение, получившее мощный импульс к развитию после Дзержинской конфе­ренции (декабрь 1981 года) (58). К 2009 году наша страна стала потреблять на каждого человека по 18 литров алко­голя в год. Россия смело в это время заняла первое место по пьянству в мире. К 2015 году количество поглощаемого алкоголя несколько снизилось, и мы из рекордсменов по пьянке выбыли, но, к сожалению, остались в десятке са­мых «пьяных» стран мира.