5.7. «Психологическая зашита» и преступное поведение

Как мы уже говорили, теория делинквентных субкультур объяс­няет нарушение преступниками общепринятых норм наличием у них особой, асоциальной, системы ценностей и норм, противостоя­щих официальным (это реальный факт).

ступник не признает свою вину? Один из возможных ответов на этот вопрос содержится в теории нейтрализации американских кри­минологов Г. Сайкса и Д. Матзы.

Данная теория исходит из того, что социальные нормы, призы­вающие к должному поведению, в большинстве своем не выража­ются в категорической форме. Нормативная система — отнюдь не жесткий свод правил, выполнение которых обязательно для любого в любых обстоятельствах, она обладает свойством гибкости. Есть заповедь «не лги». Но ведь морально оправдана и «ложь во спасе­ние». Даже заповедь «не убий» не является абсолютной: она не рас­пространяется на действия солдата на войне.

Подобного рода гибкость присуща и уголовному закону. В нем содержатся нормы, устраняющие ответственность по такого рода ос­нованиям, как невменяемость, необходимая оборона, крайняя необ­ходимость и т.д. Преступное поведение в значительной степени оп­ределяется сознательным или бессознательным расширением сферы действия подобных смягчающих обстоятельств. Правонарушители не вырабатывают свою систему норм, а используют особенности существующей нормативной системы для оправдания своего пове­дения. Распространяя смягчающие обстоятельства на свой конкрет­ный случай, они «нейтрализуют» действие правовых норм в отно­шении себя. Оправдание своего поступка снимает для правонару­шителя вопрос о собственной вине. Такое оправдание Г. Сайкс и Д. Матза называют нейтрализацией и считают, что она осуществля­ется пятью способами, или приемами.

Отрицание ответственности. Правонарушитель рассматривает себя как объект чьего-либо воздействия, как жертву обстоятельств (пло­хая семья, плохие друзья, материальные затруднения и т.д.) и этим подготавливает почву для отклонения от нормы, которую он в прин­ципе не отвергает. Отрицание ответственности как бы разрывает связь между субъектом и его действиями, снимает вопрос о вине и последствиях деяния.

Уголовное право отвергает принцип «объективного вменения» — ответственность без вины: какими бы чудовищными ни были по­следствия деяния, субъект не подлежит уголовной ответственности, если не установлена его вина (в виде умысла или неосторожности). Поэтому нарушитель, не отрицая факта содеянного и наступивших последствий, пытается доказать отсутствие своего злого умысла или переложить ответственность на других.

При опросе 74% осужденных ответили, что нельзя человека осуж­дать за плохой поступок, если в его основе лежали хорошие намере­ния. Вероятнее всего осужденные эту возможность «примеривают на себя», на свой реальный случай. И ответы типа «осуждать можно, но сажать не надо» этот вывод подтверждают.

Но когда вина слишком очевидна и ответственность за содеян­ное отрицать невозможно, нарушители применяют другой прием — отрицание вреда.

Отрииание вреда. Для нарушителя вопрос о преступности поведения тесно связан с наличием вреда или ущерба, причиненного его действиями. Причем этот вред может им толковаться самым различным способом: хулиганство как озорство, драка как выяснение отношений между свои­ми, угон автомобиля соседа как неудачная шутка и т.д. Главное, что какого-либо ощутимого вреда его действия никому из посторонних не причинили. Действительный вред, с точки зрения преступника, был причинен ему самому (попал в колонию) или его семье. На такой воп­рос о вреде один осужденный ответил: «Своим преступлением я причи­нил вред только самому себе — у меня рухнули все планы на дальней­шую жизнь». Этот человек был осужден на 10 лет за изнасилование.

Интересно отметить, что в данном случае нарушители склонны рассматривать в качестве преступных только деяния, если говорить юридическим языком, с материальным составом, т.е. причиняющие конкретный реальный ущерб. Наличие же в законе формальных составов преступлений, предусматривающих ответственность за дей­ствия независимо от наступивших последствий, ими игнорируется.

Если невозможно подвергнуть сомнению факт нанесения реаль­ного ущерба, нарушители прибегают к следующему приему — отри­цание наличия жертвы.

Отрицание наличия жертвы. Даже если нарушитель признает свою ответственность за неправильные действия и готов допустить, что они причинили кому-нибудь вред, он пытается акцентировать вни­мание на личности жертвы, представляя свое деяние как вид спра­ведливого возмездия или наказания: жертва превращается в злодея, а преступник — в благородного мстителя (вспомним Юрия Деточки- на из фильма «Берегись автомобиля»). Данный прием можно на­звать комплексом Робина Гуда: если вор у вора дубину украл, то это уже не воровство, а восстановление социальной справедливости. Среди опрошенных осужденных 45,4% считают, что не нужно быть справедливым с несправедливым человеком; 57,3% полагают, что нечестных людей можно обманывать.

Широкому использованию такого способа самооправдания спо­собствует его глубокая укорененность в обыденной морали и народ­ной культуре. Мораль любого народа порицает обман, но народный же фольклор утверждает, что обман обманщика не грех, а доблесть. Об этом говорят и шедевры мировой литературы — от «Декамерона» до «Золотого теленка». Существует даже самостоятельный литера­турный жанр — «плутовской роман».

Хотя снисходительное отношение к жуликам и мошенникам свой­ственно, видимо, любой национальной культуре (вспомним героев

Дж. Лондона или О' Генри), но у русского народа это проявляется, пожалуй, наиболее ярко.

Своеобразную социальную солидарность с преступниками в этом отношении проявляют как простые граждане, так и сотрудники пра­воохранительных органов. В обыденной морали оценка тяжести пре­ступления во многом зависит от личности потерпевшего. Когда пре­ступники сводят счеты друг с другом в многочисленных «разбор­ках», подрывают в машине очередного «вора в законе», люди с удов­летворением говорят: «Туда им и дорога, воздух станет чище». Но это опасная позиция. И дело даже не в том, что она является по сути антихристианской, а следовательно, аморальной. Во-первых, она отрицает универсальность права и неделимость понятия прав человека. Во-вторых, надежды на очищение воздуха иллюзорны. В процессе такой социальной селекции, если ей не препятствовать, взращивается порода еще более опасных и жестоких преступников.

Если правонарушителю все же не удается опорочить жертву, то применяется такой прием, как осуждение осуждающих.

Осуждение осуждающих. Нарушитель может переключить вни­мание со своих действий на действия (или личность) осуждающих его людей: те, кто меня осуждает, сами плохие и несправедливые люди (судья — взяточник, милиционеры — садисты). Когда нару­шитель видит явную (или мнимую) аморальность других людей, ему легче снизить неблаговидность собственного поведения.

Недаром в исправительных колониях наибольшей популярнос­тью пользуются газетные статьи и телепередачи о преступлениях и аморальных поступках сотрудников правоохранительных органов и представителей власти. «Если чиновники берут многомиллионные взятки, строят роскошные дачи и при этом остаются безнаказанны­ми, то почему в тюрьме оказался я? Ведь моя вина по сравнению с их виной ничтожна. Значит, общество поступило со мной явно не­справедливо и тем самым освободило меня от всех моральных обя­зательств перед ним», — рассуждают осужденные. Правильно заме­чено, что осужденным вина общества перед ними нужна не меньше, чем обществу раскаяние преступников.

Когда все перечисленные выше способы не срабатывают, нару­шители прибегают к другому приему — обращение к более важным обязательствам.

Обращение к более важным обязательствам. Внешний и внутрен­ний контроль могут быть нейтрализованы также в результате того, что требования общества в целом приносятся в жертву интересам группы, к которой принадлежит нарушитель. Он вовсе не обязатель­но отвергает официальную нормативную систему, а скорее рассмат­ривает себя как человека, столкнувшегося с нравственной дилем­мой, которая, к сожалению, может быть разрешена только наруше­нием «неразумного» закона (я не мог бросить друга, не мог пока­заться трусом и т.д.). В этом проявляется прагматическое отноше­ние к морали и праву: нормы следует соблюдать, но до тех пор, пока это выгодно, пока позволяют обстоятельства.

Правовой прагматизм подтверждают исследования правосозна­ния преступников. При изучении правосознания обычно использу­ют методику коллизий, или казусов. В этих коллизиях имеет место конфликт норм: общественных и групповых, групповых и личных и т.д. Конечно, выбор возможного поведения при решении казуса не предопределяет действительное поведение, но говорит о степени зна­чимости той или иной ценности и, следовательно, показывает веро­ятность реального поведения в соответствии с этой ценностью.

Так, осужденным была предложена следующая коллизия: «Деся­тиклассник был свидетелем разбойного нападения своих приятелей, но никому ничего об этом не сказал». Осужденные должны были оценить поведение действующего лица коллизии и выбрать вариант своего поведения в аналогичной ситуации.

При решении казуса наблюдалась закономерность: осужденные дают больше правильных оценок поведения других лиц и меньше правильных вариантов своего возможного поведения. Прагматичес­кое отношение к морали в том и проявляется, что при положитель­ном отношении к норме (выбор правильного варианта поведения для других) одновременно наблюдается готовность нарушить ее при неблагоприятных (с точки зрения нарушителя) обстоятельствах.

Утверждения типа «я не хотел этого», «я никому не причинил вреда», «они сами это заслужили», «я это сделал не для себя», часто применяемые правонарушителями в свое оправдание, сама потребность в нем говорят о том, что в противоправном поведении нарушители руководствуются не какими-то особыми ценностями и нормами. Они, как уже было сказано выше, используют свойства существующей нор­мативной системы для обоснования и оправдания своего поведения.

Конечно, защитные механизмы, как бы ни были они сильны, недостаточны для того, чтобы полностью нейтрализовать воздей­ствие усвоенных субъектом ценностей и неодобрительную реакцию на его поступки со стороны других лиц. Однако широкое использо­вание личностью защитных механизмов показывает ее неспособ­ность к трезвой самооценке, объективному анализу своего характера и поведения. Самооценка — важнейший компонент самосознания личности — не только является показателем ее критичности, но и существенно влияет на регуляцию поведения. Исследования пока­зывают, что самооценка преступников отличается меньшей критич­ностью по сравнению с законопослушными гражданами, характеризу­ется неадекватностью, причем преобладает завышенная самооценка.

На первый взгляд может показаться, что теория субкультур и тео­рия нейтрализации противоречат друг другу. Первая говорит о том, что

преступники создают свою нормативную систему, в которой соверше­ние преступления морально оправдано (или не требует такого оправда­ния вообще), вторая — что преступники используют свойства офици­альной нормативной системы для оправдания своего поведения.

Но дело в том, что ни та, ни другая теория не являются универ­сальными теориями преступного поведения; эти теории описывают отдельные стороны и закономерности такого поведения. Каждая из них истинна, но в пределах своей области, поэтому они дополняют друг друга. Данные теории отражают особенности процесса социа­лизации у разных категорий преступников.

Ключевые слова и выражения:

Теория нейтрализации, приемы нейтрализации, отрицание от­ветственности, отрицание вреда, отрицание наличия жертвы, осуждение осуждающих, обращение к более важным обстоя­тельствам, свойства нормативной системы.

Контрольные вопросы

1. Расскажите о соотношении понятий: «человек», «индивид», «личность».

2. Дайте определение понятию «структура личности»

3. Какие общественно значимые сферы отражает структура личности?

4. Каково социологическое содержание понятия «личность»?

5. Что входит в структуру личности?

6. Каково соотношение понятий «человек» и «личность»?

7. Каковы основные свойства и функции ценностей?

8. Какова связь ценностей и оценок?

9. Какова структура социальной оценки?

10. Назовите свойства самооценки.

11.Каково соотношение понятий «активность», «деятельность», «по­ведение», «действие»?

12.Дайте характеристику классификации социальных действий М. Вебера.

13. Какие формы социального поведения вы знаете?

14. Какова структура индивидуального поведения?

15. Чем ограничивается свобода выбора личности?

16. Какие формы массового поведения существуют?

17. Что такое потребности и как они классифицируются?

18.Каков криминологический смысл понятия «извращенная» (ан­тисоциальная) потребность?

19. Что такое мотив, мотивация, мотивировка?

20.Что такое «психологическая защита» и в каких формах она осу­ществляется?

21.Из каких особенностей нормативной системы исходит теория нейтрализации?

22. Дайте характеристику приемов нейтрализации.